Падая за тобой (СИ)

Негнущимися ногами, качаясь из стороны в сторону, я пошла к выходу, где столкнулась с матерью Алмаза. Она посмотрела на меня затравленно, жалобно, но потом словно взяла себя в руки и в глазах ее я тоже увидела презрение. Она тоже была в курсе обо всем.

Он окликнул меня в дверях.

— Камила, если дорог тебе Алмаз-забудь о произошедшем навсегда. Любовь пройдет. Даже не вспомните о ней через пару лет. А он потеряет все, если ты расскажешь ему о том, что здесь было… Ты его сломаешь своими словами… Ничего не сломает, а это сломает… У него другой путь, понимаешь?! Не для тебя он! Его место на ринге, среди чемпионов! И ему нужна рядом другая женщина… Приземленная… Надежная… — от того, насколько прямо и бесстыдно он говорил мне это, передернуло… — Так будет лучше для всех. Потом еще вспомнишь мои слова. Спасибо скажешь!

Половина из того, что он мне говорил, до моего мозга не доходила, отлетала от подкорок, как рис от пола… Но я знала одно- я не расскажу о том, что произошло, Алмазу. Никогда… Потому что это действительно может его сломать… Потому что самое важное, что есть в сердце каждого горца- это честь и достоинство семьи, гордость и уважение к отцу, любовь и почитание к матери… И он не должен знать, насколько низкими и бесчестными оказались люди, которых он считал своей семьей…

Уже в дверях, не спрашивая, в районе поясницы мне быстро что-то обернули. Я опустила глаза и увидела старый шерстяной платок. Как потом оказалось, кровь на платье все же была. Видимо, Марджана решила так скрыть этот факт от любопытных глаз… Молодец, заботливая женщина…

Я не помнила, как дошла до нашей сакли. Как зашла внутрь. Как легла на свою маленькую жесткую кровать. Я часто вот так лежала. Весь этот год нашей разлуки с Алмазом я часто думала о нашей свадьбе… О том, что будет потом, в брачную ночь… Для наших девушек, жизненные вехи которых можно разделить всего-то на два-три события, вроде свадьбы, рождения детей и смерти, свадьба- самое волнительное из всего. Потому, что еще окружена наивными иллюзиями, потому что каждая все еще продолжает верить в любовь, в романтику, трепетать от мысли о чем-то волшебном и запретном, что есть там, за порогом, отделяющим девушек от женщин… И я не была исключением… Я тоже о ней часто думала, о своей свадьбе… О том, как мы уйдем уставшие и опьяненные вседозволенностью с торжества, как уединимся в его отчем доме, который специально будет тактично выделен в ту ночь только для нас, как заранее для нас застелют один из старых топчанов новыми простынями, как поставят предусмотрительно у ложа кувшин с водой, как он снимет с меня платье… В своих мечтах я почему-то была именно в том самом кружевном платье, которое он подарил мне. Я часто думала о том, как он сделает меня женщиной… Бойтесь своих желаний, люди. Вот, я лежу на кровати. Уже не девушка. И свою честь я действительно оставила в отчем доме Алмаза. На мне то самое подаренное им платье… перепачканное моей кровью и спермой другого мужчины….

А к вечеру к нашему бедному дому подъехала машина и оттуда начали выгружать вещи-сколько там было вещей- какой-то неимоверно шикарной еды, подносов с орехами, сухофруктами. Неизвестные мне люди стали заносить целые туши мяса, банки со сметаной, икрой, корзины с колбасами… Пакеты с какой-то одеждой.

Мать только пришла с работы и ей уже успели доложить, видимо, что я выхожу замуж… Смешно… Быстро слухи распространяются по нашему селу… Она мне ничего не сказала. Даже в глаза не посмотрела… Не знаю, что именно она знала, о чем догадывалась, что думала обо мне… А я ведь так ждала ее вопроса… Так хотела ей все рассказать… Но она молчала… Наверное, она молчала потому, что знала- этот брак раз и навсегда решит все наши тривиальные, бытовые проблемы… А остальное она знать не хотела… Вот это я, видимо, никогда ей и не смогу простить… даже на ее смертном одре…

Алмаз

— Да кто ты такой, босяк, для меня?! Ты меня видел? А себя? Не для тебя я… Все, поигрались и хватит. Возьми себе в жены какую-нибудь из тех идиоток, что по тебе сохнут, а мое место не здесь, в вашей вшивой селухе, среди баранов и коров, а в столице, при том не республики, а страны нашей, в Москве! Так и запомни. Я на обложках буду. В шелках и мехах. В бриллиантах настоящих. А не с твоим булыжником… Вон пошел от меня…

Я смотрел в ее огромные красивые глаза и все пытался поймать в них игривый огонек… Все ожидал, что сейчас она не выдержит, перестанет претворяться, прыснет, зальется звонким смехом, кинется мне на шею, обнимая и повторяя:

— Мой медвежонок, поверил…