Падающая звезда

– К великому сожалению, господин президент, должен сказать, что на этот раз авария может быть значительно серьезней. «Прометей» не только весит гораздо больше, но и является носителем ядерного топлива. Около пятисот фунтов радиоактивных урановых таблеток. Неясно, взорвутся ли они при входе в атмосферу…

– Они не должны взрываться, – вмешался Бэннерман. – Они сгорят, будут плавиться, распыляться в виде радиоактивного газа. Замечательно, если бы такая штука приземлилась у нас на задворках.

– У нас, у кого-то еще… Учитывая ее местонахождение на орбите в данное время, она может упасть куда угодно.

– Я этого не понимаю, – сказал президент.

– Это связано с вращением Земли, сэр. «Прометей» совершает один виток вокруг земли каждые восемьдесят восемь минут по овальной орбите. Но в то же время и сама Земля вращается, движется, поэтому с каждым оборотом Земли корабль проходит над разными точками ее поверхности. В какой-то момент, к несчастью, орбита «Прометея» прошла над Великобританией, как мы теперь с прискорбием знаем.

Внезапно Бэндину пришла в голову мысль.

– Кто-нибудь потрудился просчитать, где пройдет орбита через двадцать восемь часов, когда эта штуковина предположительно начнет падать?

– Да, сэр, такие расчеты есть. – Дилуотер положил перед ним на стол лист бумаги. – В это время корабль будет находиться над северной частью Тихого океана, над заливом Аляска.

– Прекрасно, – сказал Бэндин. – Не станем переживать из-за айсбергов и нескольких полярных медведей.

– Нет, сэр. Но далее он проследует на юг вдоль всего тихоокеанского побережья страны. И пролетит по очереди над Сиэтлом, Портлендом, Сан– Франциско, Лос-Анджелесом и Сан-Диего.

В оглушительной тишине смысл сказанного медленно доходил до всех.

Глава 28

ПВ 15:08

– Собрание экипажа, – сказал Патрик. – Я хочу, чтобы вы все знали, как обстоят дела с двигателями, и прочее…

Он удивился, заметив, что произносит слова с запинкой. За годы работы испытателем он привык обходиться без отдыха долго, по целым дням. Он научился справляться с усталостью. Но никогда прежде он не уставал так, как сейчас; если бы не состояние невесомости, он бы рухнул на кушетку. И другие выглядели не лучше. Наверное, у него глаза такие же красные, как у Нади, можно и не смотреться в зеркало. Элай бледен от усталости и напряжения, под глазами его будто сажей навели круги. Только двое выглядели относительно нормально. Григорий, все еще не совсем проснувшийся, старался не ронять голову. Коретта держалась спокойно и естественно. Если она и нервничала, то не показывала этого. Хотя смотрела на Патрика с глубокой тревогой.

– Ну и вид у тебя, Патрик, – сказала она. – По-моему, тебе трудно даже говорить?

– Еще бы, доктор. Я ужасно устал.

– Я полагаю, спать ты не собираешься?

– Правильно полагаешь.

Она переместилась к стене и открыла свою аптечку.

– При других обстоятельствах я бы этого не сделала. Но у меня здесь много стимуляторов – бензадрин, дексадрин. Хочешь? Ты знаешь, что потом тебе может стать хуже?

– Никакого «потом» может и не быть. Давай побольше.

– Что ты имеешь в виду? – Коретту поразила внезапная жесткость его тона.

Прежде чем ответить, он проглотил таблетки и запил их водой. Теперь все с напряженным вниманием приготовились его слушать, даже Григорий стряхнул дремоту.

– Давайте посмотрим фактам в лицо, – сказал Патрик. – Мы не можем позволить себе погибнуть из-за собственных ошибок. Шансы и так невелики. Сейчас, – он взглянул на табло, – 15:11. Мы все еще находимся на низкой околоземной орбите, которая предположительно прервется в 43:00 полетного времени примерно на середине двадцатого восьмого витка.

– Почему они так в этом уверены? – спросила Коретта. – Я хочу сказать, разве воздух не замедлит падения? Это будет происходить как бы постепенно.

– Не совсем так, – ответил Патрик. – Наше движение уже замедляется – ведь мы уже в верхних слоях атмосферы и все время опускаемся ниже и ниже. Но нужно помнить, что наша орбита на самом деле не круглая, а похожа на большой эллипс. В апогее – самой высокой ее точке, когда мы наиболее удалены от Земли, – мы находимся на сотню километров выше, чем в перигее, самой ближней точке. На двадцать восьмом витке, войдя в перигей, мы окажемся в плотных слоях атмосферы – и все. Конец путешествию.

– Двигатели, – резко сказал Григорий, – вы должны запустить двигатели!

– Его лицо снова стало напряженным, кулаки сжимались так, что костяшки побелели.

– Нам бы очень хотелось, Григорий, поверь мне, правда. Но четыре оставшихся двигателя невозможно включить, пока мы как-нибудь не отсоединим разбитый. Элай, у тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?