Падали, но поднимались (СИ)

— Я очень долго думал. Мы просматривали все заявки много раз, и ты должна понимать, что даже у второкурсников техника лучше твоей, но… — ректор замолчал. Он поднялся с места и, дойдя до кофейного столика в углу комнаты, налил себе воды в граненный стакан, — в твоем выступлении была душа, живые эмоции. Нечто, чему нельзя научиться в стенах нашего вуза или где-либо еще.

Эва сглотнула. Она все еще не могла понять, к чему мужчина ведет. Если он выяснил, что это не она нарушила правила, почему до сих пор держит здесь? Или он все-таки знает про плакаты?

— Никто в университете не любит музыку так же сильно как ты, — девушка подняла глаза, и их взгляды пересеклись, — и никого, я уверен, музыка не любит так сильно, как тебя. Поэтому в Торонто, на международный музыкальный конкурс, поедешь ты. Комиссия, рассматривающая заявки, пришла именно к такому единогласному решению. Но Эва, это большая ответственность. Ты должна понимать, что начнется давление. Преподаватели будут требовать от тебя невозможного. Студенты завидовать, ревновать или даже ненавидеть. И если ты не готова к этому…

— Я справлюсь, — мужчина понимающе кивнул. Эва тяжело вздохнула. Справится ли?

========== Глава десятая ==========

Прошло уже больше недели с тех пор, как Эва узнала, что будет представлять ВУЗ на международном конкурсе. Она даже не сомневалась, чьих это рук дело — Полина загадочно улыбалась, между делом интересуясь, как прошла беседа с ректором. Эвелине оставалось лишь поражаться наглости подруги — провернуть такое, нарушая все пункты устава. Но Полина была непоколебимо уверена в том, что всё сделала правильно.

— В универе нет никого достойнее тебя, — подвела итог девушка перед тем, как лечь спать.

А через неделю об этом узнали все, и то, о чем предупреждал Александр Аркадьевич, начало происходить. Преподаватели смотрели с недоверием — какую-то первокурсницу и на такой престижный конкурс? А большинство студентов, казалось, возненавидели её.

— На губах мозоли не появились? Уверен, ты очень усердно работала, чтобы тебя выбрали.

Какой-то придурок перегородил ей дорогу, когда Эва шла в столовую. Его грязный намек разгадывался с первых букв. Девушка нахмурилась и, промолчав, обошла его. Она не собиралась оправдываться.

Вадим выглядел еще довольнее. Конечно, вместе с его грязными слухами, новости об ее участии в конкурсе превращались в отвратительное действо. Теперь стены украшали плакаты и чужого производства с не менее похабными надписями. «Даст концерт на вашей флейте, постоянным клиентам скидка», «Ночь ваших фантазий — участие в Евровидении».

Постоянно кто-то названивал, и Эва даже думала сменить номер, но в конце концов просто перестала отвечать, если звонившего не было в списке контактов. Полина, со свойственной ей иронией, предлагала кастрировать каждого, кто ей позвонит со своими озабоченными мечтами. В ответ девушка лишь поджимала губы — её терпение висело на грани. Нервы, словно липкий клубок, наматывали злость нитку за ниткой — она была готова вот-вот сорваться.

В субботу, когда Полина была вынуждена уехать на какой-то семейный праздник, Эва проснулась около двух дня. За окном шел дождь со снегом, а из-за того, что еще не дали отопление, в общежитии было ужасно холодно.

Девушка сильнее завернулась в одеяло таким образом, что торчали только глаза и нос. Она могла проваляться так еще хотя бы полчаса — потом нужно было идти на репетицию, но пересилила лень и направилась в душ.

От холода пошли мурашки. Девушка передернулась. Двигаться не хотелось совсем, а в носу зудело — кажется, она все же простыла. Расправившись с водными процедурами и выпив большую кружку горячего чая с медом, Эва стала собираться в университет. Тетрадь по сольфеджио, бутылка воды, таблетки от головной боли — последнее время вечерами девушка не могла без них обойтись, папка с нотами. Эва присела на край кровати, разглаживая угол сумки. Её не покидала мысль, что она что-то забыла.

Девушка осмотрела комнату. Полинина кровать, заваленный всякой всячиной стол, на тумбочке — ключи и кошелек, которые она всегда клала в сумку в последний момент. И шкаф.

Эва долго не сводила с него взгляда, а затем поднялась и, подойдя к нему, открыла дверцы. Отдельно, не соприкасаясь с другой одеждой, лежал Димин бомбер, который она уже неделю собиралась вернуть владельцу. И кажется, этот день наступил.

Девушка положила его в сумку и, понимая, что больше ни минуты не выдержит в одиночестве, вышла из комнаты.

По субботам в университете студентов почти не было. А после обеда — тем более. Только такие как Эвелина — кому было недостаточно занятий в расписании, кто был готов пахать все семь дней в неделю, чтобы достичь результата. Они проходили мимо Эвелины, уставившись глазами в пол, погруженные в свои мысли. Кто-то едва шевелил губами, вспоминая тексты, кто-то отрабатывал танцевальные движения или броски, подкидывая в воздух невидимый мяч.