Падальщик

Его молодая спутница начала кричать как свинья, которую режут.

– И ты считаешь, что третировать тех, кто ниже, отбирать у них их грошовую зарплату, тогда как эта сумма для тебя ничто, это возвышает тебя? Только вот ты не учел одного – те кто ниже тебя, не слабее тебя.

Помню, как болел мой кулак. Я ударил с такой силой, с какой только мог, послышался хруст, я увидел его лицо, лицо управляющего, крики девушки. В тот момент я со всем смирился и готовился услышать вердикт “виновен.” Это лучше, чем унижение. Мне было плевать на последствия.

– Ну ты дал! Ничего не боишься! – восхитился Димка.

– Просто мне нечего терять.

– Разве что свободу.

Я хорошо помнил те чувства. Я иду из ресторана в съёмную квартиру, правая рука изнемогает от боли. Странно, но я не жалею о том ударе, даже наоборот, горжусь этим. Мысленно я сел на скамью подсудимых и посмотрел в сторону истца, я смотрю свысока, мне плевать, что со мной сделают, пусть даже посадят на электрический стул, я все ровно буду выше него, буду выше таких, как он.

– И так странно, что тебе за это ничего не было, – удивился мой друг.

– Шли выборы. Я думаю, история о том, что его побил официант, была не в его пользу.

– И все равно, ты не прав! Нужно вести себя более… смиренно что ли.

Димка не смог подобрать слова, ему хотелось тонко намекнуть мне, что мне пора изменить свою жизнь. Будто я не знал этого, будто сам я этого не хотел.

– Ладно, я пойду. Мне нужно проверить, как там бабушка, которую я спас, – сказал я и резко встал из-за стола.

– Какая еще бабушка? – недоумевал Димка.

– Долгая история. Я потом расскажу.

Я поднялся в перевязочную. Может бабушке нужна была еще какая-то помощь, или ее нужно провезти по коридору, или помочь купить лекарства в аптеке. Когда поднялся, я увидел ее, сидящую на стуле возле кабинета.

– А, вот и вы! А я уж думала пропали, – тихо сказала старая женщина.

– Я бы вас не бросил.

– Господи боже, какой же вы добрый человек! Такого редко встретишь! Еще и молодой!

В ее глазах было столько добра и радости, что я невольно улыбнулся.

– Я подумала, что обязательно должна вам чем-то отплатить.

– Что вы, ничего не нужно.

– Сейчас-сейчас!

Она начала искать в сумке кошелек.

– Я не буду брать у вас деньги!

– Ну, что ты! Не думай, у меня большая пенсия!

– Я не возьму. Я просто помог вам, потому что посчитал это нужным.

– Любой труд нужно вознаграждать!

– Я… У меня очень большая зарплата так что…

– Что, правда большая? Ну надо же.

– Давайте лучше я доведу вас до аптеки, и мы на эти деньги купим вам лекарств.

Бабушка одобрительно кивнула.

– Что за дивный молодой человек! – повторяла она.

Она взахлеб рассказывала о своей жизни. Наверное, я был единственным слушателем за многие месяцы, а то и годы. Лишь иногда я вставлял пару реплик, и то, когда она меня о чем-то спрашивала. Мне похорошело на душе, что я кому-то помогаю, путь даже в мелочах. Бабушка рассказала мне о покойном муже, который погиб еще во вторую мировую, о детях, которые слишком заняты, чтобы навещать ее, и о внуках, которые даже не знают ее адреса. И почему семья все время ассоциируется с чем-то светлым и хорошим? Почему все хотят непременно оставить после себя потомство? Почему они не думают, что это потомство нужно достойно обеспечить? Они все плодятся, желают на свадьбах побольше детей. Или, может быть, я не понимал чего-то? Я не думал о детях, мне нечего им дать, мне попросту нельзя их заводить, так же, как и девушку. Хотя последнего я не мог прекратить желать. Одну единственную, любимую, одну и навечно, ее, настоящую. Может быть, это и есть то, что неизменно – любовь, желание испытать любовь, любовь вечная, любовь взаимная. Даже несмотря на одиночество, у этой бедной женщины была любовь. Она говорила, что не винит детей, просто у них другие, более важные дела. Она все равно их любила, любила своего мужа и хранила где-то глубоко в душе память о нем.

Мы шли по улицам и держались за руки, и я не заметил, что мы ушли далеко. Я практически не знал этот район. Бабушка показала через дорогу и сказала, что там ее дом.

– Может быть, все-таки дать тебе немного денег? – спросила она в очередной раз.

– Не стоит. Купите себе лучше чего-нибудь к чаю, – сказал я и протянул ей маленький, белый пакетик с лекарствами.