Падальщики. Восстание [СИ]

Пустота в груди, оставленная потерей Кристин, завыла в унисон с Лилит. Бездонные раны в душах ребят снова забили знакомыми кровавыми болезненными фонтанами, заставляя проживать одни и те же моменты прошлого, когда они теряли родных, близких, друзей снова и снова. Мы словно объединились в одну страдающую биомассу, которая разветвила свои нервные окончания по всем нам, и теперь заставляла плакать. Но я больше, чем уверен, что ребята не хотят плакать, они хотят реветь, рычать, неистовствовать вот ровно так, как это делала сейчас Лилит.

— Знаю, — кивала Тесс и тоже плакала, смотря на Лилит, — мне тоже их очень не хватает!

Ее голос сорвался на последнем слове, и тут слезы прорвали барьеры в моих собственных глазах, подталкиваемые горюющим сознанием, которое шептало, точно плакальщица на похоронах человечества, что если командир не стесняется слез, то нам всем и подавно не следует.

Слушая жалобный вой Лилит, мы дали волю слезам, наплевав на бравость и мужественность: даже Зелибоба снял три-дэ очки, поставил локти на колени и закрыл ладонями глаза, не в силах совладать с бездонной печалью, плотной паутиной сковавшей наши одинокие сердца и израненные души. Лилит ревела по-звериному, прижимая кулак с кулоном к груди и раскачиваясь из стороны в сторону, как умалишенная. Тесса плакала по-человечески рядом с ней, прижимая свой кулон к груди. И вместе мы оплакивали целый мир, который потеряли. Его уничтожили за нас, искромсали, истоптали, оставив нам лишь смерть, разлуку, тонны крови и невыносимую боль, с которой мы вынуждены выживать и бороться за возвращение тех, кто как раз и разрушил его! Закованные в безвыходную участь, которую мы не выбирали, которую нам насадили те алчные ублюдки типа жирного Альфреда Гласса из Фармчейн и равнодушного Вейнера Графа из Сандоз, так точно олицетворяющие две самые разрушительные черты человека, мы страдаем физически от обезобразившей нас болезни и душевно от нескончаемой скорби.

Я не хочу возвращать к жизни ни Фармчейн, ни Сандоз, ни олигархов, ни военных диктаторов. Я хочу похоронить их под грудами миллионов разлагающихся трупов, что они породили, хочу, чтобы они мучились в аду до скончания веков. Но я хочу вернуть Лилит, ее маленьких детей… хочу вернуть Кристин. Я буду бороться за тех людей, которые стали жертвами кучки ненасытных варваров, поглотивших целую планету для того, чтобы в конце концов умереть от прожорливости.

Рыдания Лилит затихали, и мой взор уловил изменения в ее бешено скачущих мозговых ритмах. Сыворотка прекращала действие, вирус отвоевывал поле битвы обратно, восстанавливая свой гомеостаз. Энцефалограмма демонстрировала постепенное снижение активности мозга, пока шестнадцать разноцветных линий не вернулись в привычный монотонный ритм.

— Тесса, уходи оттуда! — немедленно скомандовал.

И поразился тому, насколько хрипло прозвучал мой голос.

Тесса очнулась и вышла из ямы отчаяния, вытерла мокрое от слез лицо ладонями, а потом подошла к Лилит, обхватила ее лицо руками и взглянула той в яркие голубые глаза.

— Помни о своих детях! Помни это чувство! Держись за него! Оно вытащит тебя из безумия! — проговорила Тесс, надеясь, что Лилит поймет ее.

Ровные линии энцефалографа доказывали, что слова Тесс остались неуслышанными настоящей Лилит, и когда Тесса запирала дверь бокса, Лилит уже снова впала в безумие. Она забыла про кулон, который продолжал висеть у нее на груди, как оскверненная святость, и снова прыгала по боксу, рыская в поисках знакомых запахов.

В лаборатории вдруг стихло. И еще долго никто не мог произнести ни слова, потому что мы вспомнили всех, кого потеряли, вспомнили бездонную пустоту и ноющую боль в груди, о которой так старались забыть. Мы все потеряли кого-то. Мы все сироты. Мы забыли, что такое родительская любовь, любовь супруга, любовь детей, а Лилит своим чудовищным ревом нам напомнила. Она оплакивала своих потерянных малышей. Возможно, она даже сама убила их. Это жутко! Это чудовищно! Но даже зная, что здесь в этом мире ее ждет полная разруха, ужасная правда, невыносимая боль, Лилит готова вернуться. Она где-то там, по-прежнему живая и прекрасная. И она ждет, когда мы спасем ее из небытия.

— Вытащи ее оттуда! — сказала Тесса.

Я не сразу понял, что услышал ее слова. А когда мозг переработал их, не смог ничего ответить. Кроме как кивнуть.

Мы смотрели друг на друга, полные ненависти на самих себя за то, что уподобились человеку из прошлого и пытались делить авторитет, известность, поддержку сторонников, совершенно забыв о том, ради чего мы все здесь собрались. Взглядами мы обменивались всем: извинениями, прощениями, печалью, утешением.

Тесса тоже потеряла дорогих ее сердцу людей, просто не говорит об этом. Как и я. Как и все мы. Этот жестокий факт мы просто сделали частью обыденной реальности мира после конца света, когда не осталось ничего, кроме боли и скорби.