Падчерица Синей Бороды

– Представляю, – качает головой невидимая в слабом свете парижских огней Пенелопа.

– Ты знаешь французский? – вдруг спрашивает Алиса.

– Так себе. Не очень. А надо?

– Моя мама так хотела попасть в город своей мечты, что выучила испанский. И когда она туда приехала, то уже через день могла поддержать любой разговор и даже страшно поругалась с каким-то американским туристом, которому скульптура женщины не понравилась, и он обозвал маму бешеной испанкой, и она страшно этим гордилась. Если ты не знаешь французского, тебе не понравится в Париже. Ты не сможешь ни с кем поругаться в кафе или на улице и никогда не почувствуешь, как пахнут внутренности этого города. Моя мама пошла в замок Belle-Vere и бросила в колодец монетку.

– Чтобы вернуться туда снова?

– Нет. Чтобы выйти замуж через год. Те туристы, которые мало что знают о предании, связанном с этим колодцем, бросают деньги на память или чтобы вернуться. А она знала, что этот колодец – брачный. Бросила и – вот вам результат: через год вышла замуж за корейца.

– Я хочу туда, – вдруг заявила Пенелопа. – Я хочу в этот замок, к этому колодцу!

– Ты хочешь замуж? – удивилась Алиса. – Ну и глупо!

– Я хочу подтверждения хотя бы какому-нибудь предрассудку! Я хочу, чтобы сбылись предсказания, чтобы в тяжелый день все черные кошки собирались у моего дома и перебегали мне дорогу! Чтобы на пол каждый вечер падали ножи, и потом ко мне приходили в гости мужчины. Слушай, что-то со мной не в порядке, а?

– Если коротко, ты хочешь немедленно начать поклоняться идолам рода и стать язычницей!

– Нет, – смеется Пенелопа. – Это все Лотаров. Он напоил меня чем-то, и теперь я места себе не нахожу.

– А кореец украл деньги у братьев Мазарини, – буднично сообщает Алиса. – Мне Рита сказала.

– Сколько он там мог украсть у Мазарини! – снисходительно хмыкает Пенелопа. – Наверняка ведь – гроши, иначе они бы его застукали. За один раз большую сумму без подтверждения со счета на счет не перебросишь, а у него наверняка было не больше двух возможностей покопаться в банковских счетах Мазарини. Вот «Медикун» он подставил, я думаю, на полную катушку. Небось все выгреб, иначе зачем таким предприимчивым и умным мужчинам, как бандит Штукарь и юрист Козлов, навешивать на себя отцовство такой трудной и ловкой девочки Алисы?

– Почему это я ловкая? – улыбается Алиса.

– Потому что у меня есть сильное подозрение, что ты помогла отчиму ограбить «Медикун». Ты перебросила всю его бухгалтерскую информацию на дискету, а дискету спрятала.

– На твоем компьютере, на твою дискету у тебя под носом перебросила! – радостно заявляет Алиса.

– Ладно. У меня под носом.

– И стерла потом все на твоих глазах! Ты обложалась, прачка Пенелопа!

– Ладно, я обложалась, я тогда еще не знала, что «Медикун» ликвидируется, он свернулся на следующий день – и никаких концов. Ведь я не знала, что дело в деньгах, я работала по другой теме, по абортному материалу.

– Какому материалу?

– Ты знаешь, что незаконная торговля человеческими органами стоит на седьмом месте по доходам после наркотиков, рэкета, торговли оружием и проституции?

– Ты хочешь сказать, что мой отчим продавал человеческие органы? – шепотом спрашивает Алиса, сползает с гамака и подходит к кровати.

– Да. Он занимался фетальной медициной, вернее, прибылью от нее.

– Он продавал человеческие органы? Нет, этого не может быть…

– Почему же – не может? Ты сама мне в первую же встречу подробно объяснила, кто есть твой отчим, помнишь? Ты так достоверно изображала шизофренический сдвиг на тему ужасов Синей Бороды и дала мне ясно понять, что кореец собирает разные человеческие органы и хранит их! Я даже подумала, что ты нечаянно стала свидетелем подготовки контейнеров и от увиденного получила шок, в дальнейшем приведший тебя к убийству доктора Синельникова.

– Контейнеров?.. – Алиса искренне ничего не понимает.

– Фирма «Медикун» поставляла за границу и в наши медицинские центры плаценту или человеческих эмбрионов поздней стадии беременности. Она, конечно, не единственный поставщик, по сведениям Службы безопасности, разные фирмы в год поставляют от трехсот до пятисот тысяч человеческих эмбрионов, и эти эмбрионы не просто последствия обычных абортов, а зародыши весом не менее 470 грамм, то есть речь идет о ранних родах! – Пенелопа разволновалась. – И не тебе указывать мне, что я проворонила перевод каких-то там денег, если по России пошла настоящая чума – торговля не детьми, а плодом на последней стадии беременности! Вот чем я согласилась заниматься! Ведь были задержаны уже одиннадцать женщин, которые добровольно согласились на ранние роды и продали своих зародышей, но все сошло с рук и им, и покупателям!

– Почему? – еле слышно шепчет Алиса.