Падение

– Ничего не понимаю. В голове все совсем перепуталось. И чем больше ты говоришь, тем сложнее…

Она помолчала немного и наморщила лоб, пытаясь подобрать слова.

– Любовь свела вас двоих, Люс. Но вместе вас держит совместная жизнь с ее кровью, потом и слезами. Любовь – это не только конфеты-букеты и прочая романтика, милая моя. Это тяжкий труд, доверие, боль… Но если вечером ты смотришь на своего мужчину и не можешь представить на его месте никого другого, то боль уходит – и ты понимаешь: оно того стоило.

Туман в голове понемногу развеивался.

– Любовь приносит страданий не меньше, чем счастья, – продолжала она. – Знаешь ведь такое выражение «горькая радость» – это как раз про нее.

– Хочешь сказать, у всех бывают такие взлеты и падения, как у нас с Джудом? – спросила я, делая глоток кофе. – Ведь если так, то люди, наверное, предпочли бы жить в одиночестве…

– Люси, ты очень страстная и эмоциональная натура. И Джуд тоже. Чего тогда ждать от ваших отношений? Все ваши взлеты и падения, само собой, накладываются друг на друга. Суммируются, множатся. – Она снова взяла кофейник. – И да, многим проще жить без любви, чтобы не приходилось переживать за другого человека.

Мама налила нам обеим кофе и снова села. Если она разойдется со своей лекцией, так мы уговорим весь кофейник.

– Не будь любви, жизнь стала бы намного проще, и ты всегда знала бы, чего ждать от завтрашнего дня. – Мама выдержала паузу, глядя в окно, где уже понемногу светало. – Но ты всегда была бы одна.

– Значит, по-твоему, я должна быть с Джудом, лишь бы не оставаться одной? – спросила я, приподняв брови.

– По-моему, ты должна вернуться к нему, если чувствуешь, что готова быть рядом с ним, даже когда весь мир против. Ты ведь согласна, что все хорошее с ним перевешивает все плохое?

Я ерзала на стуле, не в силах усидеть на месте. В голове после стольких недель тревоги и неопределенности наконец созрело решение.

– И давно ты стала фанатом Джуда? – спросила я с улыбкой.

Мама проделала долгий путь – от лютой ненависти при первой с ним встрече через неприязнь до смирения. И я даже не заметила, когда она успела проникнуться к нему добрыми чувствами.

– Когда он снова и снова доказывал тебе свою преданность, – коротко ответила она. – Я готова простить мужчине все его былые ошибки, нынешние недостатки и будущие промахи, если его любовь ко мне сродни религии. – Она вздохнула. – А Джуд любит тебя именно так. Просто раньше я этого не замечала. Так что материнское благословение вы, считай, получили.

Я не ответила, погрузившись в свои мысли. Надо же, ведь я и не пыталась посмотреть на вещи под таким углом. Прежде я слишком зацикливалась на причинах, по которым нам с Джудом не стоит быть вместе, и совсем не замечала противоположные. А теперь, прозрев, поняла: наши отношения стоят любых трудностей!

– Легче не стало? – спросила вдруг мама, заставив меня вздрогнуть.

Я совсем отключилась от реальности. Медленно выдохнула, избавляясь от последних сомнений.

– Наоборот… Спасибо, мама. За кофе. За то, что выслушала. И за совет.

– Всегда пожалуйста. – Она приподняла бровь. – Так почему же ты до сих пор здесь?

У меня округлились глаза. Я не ослышалась? Мама махнула рукой.

– Иди уже к своему мужчине. Раздели с ним горе и радость.

Глава восемнадцатая

ПОЛЕТЫ ВО ВРЕМЯ ПРАЗДНИКОВ имели свои плюсы. Желающих путешествовать было мало, и я запросто обменяла билет на ближайший рейс через час. А когда поведала свою грустную историю пожилой даме за стойкой, та сочувствующе улыбнулась и зарегистрировала меня в первом классе. Рядом с моим выходом стоял кофейный автомат, поэтому к началу регистрации я накачалась кофеином по уши и была готова взорваться от перенапряжения.

Первый класс и впрямь оказался выше всех похвал – теперь понятно, почему люди так сюда рвутся. Кресла раза в два шире обычных и раз в десять удобнее. Бортпроводницы прибегают по первому же щелчку пальцев. Идеальное времяпрепровождение на высоте. Однако я весь полет нервно притопывала ногой.

Когда мы наконец приземлились в международном аэропорту Сиракьюс Хэнкок, из самолета я выскочила первой и со всех ног рванула к выходу. Надо любой ценой успеть на стадион – до матча оставалось меньше часа.

– На стадион, пожалуйста, – задыхаясь, выпалила я таксисту. – Мое счастье висит на волоске, поэтому умоляю, поскорее! Плевать на штрафы, лишь бы целыми доехать.

Водитель обернулся. Его лицо показалось знакомым.

– И почему вы всегда так торопитесь? – спросил он, поправляя очки на носу. – Не хотите хоть разок насладиться поездкой?

– Потом как-нибудь, – ответила я, вознося хвалу небесам за то, что послали мне именно этого таксиста. В прошлый раз он довез меня в рекордные сроки, надеюсь, и сегодня не подкачает.

Тот усмехнулся, трогаясь с места:

– И куда же вы так спешите?

– Извиниться перед любимым. Если эта желтая колымага будет быстрее шевелить колесами!

Таксист расхохотался, откинувшись затылком на подголовник.

– Вам повезло – люблю сильных женщин, – сказал он, прибавляя газу, и желтая колымага рванула вперед.