Падение

— Она пьет вино, — без единой эмоции на лице, даже не подозревая, что сейчас здорово меня выручил, объявляет он. Незнакомый мужчина наполняет мой бокал красной жидкостью, и я облегченно выдыхаю, делая небольшой глоток, и вновь возвращаюсь к разговору с Инной. Среди гаммы ароматов — еды, напитков и различного парфюма — я без труда улавливаю запах его любимых духов, наслаждаясь такими знакомыми древесными нотками. Краем глаза слежу за его движениями: вот он берет в руки недавно предложенную мне рюмку и опрокидывает жидкость в себя, покрутив пустой хрусталь между пальцев, вот кладет локти на стол и подается немного вперед, чтобы лучше слышать сидящего напротив Дмитрия Арсеньевича, с которым о чем-то оживленно спорит, вот поворачивается ко мне, заметив, что я наблюдаю. Наш немой диалог длился пару секунд, после чего, я не выдерживаю и поспешно возвращаюсь к разговору с сидящей рядом девушкой.

— Так вот этот Женя — оказался бабником, — посвящает меня в перипетии своей жизни собеседница. — Знаешь, Маш, я не понимаю, как ты решилась в таком возрасте замуж выйти… Ты же всего на полтора года старше меня? — я киваю в ответ, проводя в уме не хитрые вычисления. — Вот и зачем оно тебе нужно, впереди столько перспектив, бери и пользуйся! Медведев у нас, конечно, красавчик, но не стоит того, чтобы отказываться от свободы. А если еще и дети пойдут? Это вообще представить страшного, похоронишь себя у плиты и заведешь знакомство с мамашками на детских площадках, обсуждающими стул своих ребятишек.

— Разве это так плохо? — смеюсь над ее рассуждениями. — Рано или поздно все люди женятся, просто своих половинок мы встречаем в разное время.

— Ой, я тебя умоляю — половинок! С кем ни так скучно вечера коротать, на тех и останавливаемся! Еще про любовь мне начни рассказывать, — парирует девушка.

— Откуда у молодежи подобные взгляды на жизнь? — вмешивается в нашу беседу дядя Витя. — А как же ж без любви-то? Не от безделья же в загс бегут!

— А от чего же еще? Чтобы люди пальцем не тыкали, вот и бегут! Потому что положено так! А потом понимают, что все в браке не так уж и радужно и уже опять очередь занимают на развод подавать! — не унимается Инна, невольно задев меня за живое. Я утыкаюсь взглядом в тарелку, ковыряя вилкой в салате, чувствуя, как пылают щеки.

— Зато я на этом деньги делаю, — присоединяется к ним Дмитрий Арсеньевич. — И довольно-таки неплохие! Так что пусть молодые сходятся, пусть расходятся, это, какой никакой, а опыт!

— А ты, Инна, просто мужика хорошего не встретила! — подытоживает Виктор Ефимович.

— Надо мне тебя с сыном моим свести, — запевает свою песню Волков.

— А чего это мы без танцев? — громко интересуется одна из теток моего супруга. — А ну, давай, Паша, заводи шарманку!

Через пару минут шум в комнате становиться еще громче, приправленный звучанием незнакомых мне песен, под которые выросло большинство присутствующих.

— Украду я твою жену, Андрей, пусть остальные со старухами танцуют, а я на это не подписывался, — обращается к нему отец. — Только матери не говори, что ее уже в утиль сдавать пора, а то запилит меня, как только все разойдутся.

— Тебя скоро ветром сносить начнет, — ведя меня в танце, говорит мне свекр. — Не ешь что ли ничего? Мужика в доме нет и о готовке забыть решила?

— Ем, просто на работе не всегда удается вовремя перекусить, — смущаясь от замечания по поводу нашего разрыва, спешу его разуверить.

— Рассказывай давай! Вижу же, как друг на друга смотрите! Он вон, стакан из рук не выпускает, хмурый, как туча сидит! Ты уж примени свои женские штучки, да и миритесь уже! — советует Павел Степанович. Я ничего не отвечаю, глядя в сторону стола, где только что сидел мой муж, но не застаю его на своем месте.

— Курить пошел, — проследив за моим взглядом, поясняет мужчина.

— Он ведь не курит…

— Ну, что делать! Страдает мужик, спасается как может! — выпуская меня из своих крепких рук, выдает Медведев старший. — Уж не знаю, что вы там не поделили, но, чтобы без всяких разводов, а то ноги обоим повырываю!

Я не могу побороть улыбку, сдерживаясь, чтобы крепко его не обнять, в благодарность за подаренное мне ободрение, и вновь усаживаюсь на свой стул. Андрей и еще несколько мужчин так и не появляются, когда захмелевшая виновница торжества, подсаживается на пустующий табурет, обращаясь ко мне как можно тише:

— Дурак он у нас, что же поделать? Ревнивый — весь в отца! Только он не только этим на Пашку похож — если любит, то хоть на край света беги, он тебя и там найдет!

— Очень хотелось бы в это верить, — слабо улыбаюсь ее рассуждениям.

— Я мать, я всегда знаю, что мои дети чувствуют. Вот Сережку, как открытую книгу читала, ничего от меня скрыть не мог… А Андрюша посерьезней что ли, ничего на показ не выставляет, все что — то сам себе думает, думает. Только не все от матери скроешь, свои дети появятся, поймешь меня. Любит он тебя, а себя изводит, потому что в глубине души понимает, что сам проблему раздул, а признать это гордость мешает…