Падение Арконы

Мощными рывками проталкивая тело сквозь сопротивляющуюся воду, Святобор отчаянно пытался сохранить выбранное направление. Под гладью моря ориентироваться было непросто, тем более вблизи берега, где постоянно плавает муть, поднятая волнами с близкого дна. Но это было жизненно важно - Святобор не сомневался, что и опростоволосившиеся арбалетчики, и едва не уложивший его толстяк сейчас внимательно всматриваются в морскую гладь, и их стрелы застыли на натянутых тетивах, готовые в любое мгновение устремиться к мелькнувшей среди ровных рядов волн голове пловца. Оставалось надеяться, что рана в ноге не настолько кровоточит, чтобы выдать его местоположение.

Святобор уже начал задыхаться, когда впереди замаячила тень. Если расчет оказался правильным, то это должно было быть днище последнего корабля. Так оно и вышло - отхлынувшая с мелководья волна открыла измученному воину враждебный надводный мир. Рывком поднявшись на ноги, Святобор прижался к борту дракара. Он находился с той стороны судна, откуда нельзя было разглядеть происходящего на месте недавней схватки. Но и Святобора загораживал от вражеских глаз корпус корабля.

До поросшего молодыми сосенками оврага было меньше полета стрелы. Если на этой посудине, что нависает сверху, есть арбалетчики, и они вовремя спохватятся... И для таких случаев существует магия. Святобор сосредоточился.

На дракаре находилось не более четырех человек, причем один из них, может, спал, может, был пьян. Остальные смотрели в другую сторону, все еще надеясь заметить раненного пловца.

Ну что ж, если человек чего-то очень ждет, нетрудно убедить его в реальности ожидаемого - на мелководье вечно плавает какая-нибудь дрянь, которую легко можно принять за все что угодно.

- Вон он! Стреляй же!

- Где?!

- Нырнул, дьявол... Ай, упустим! Дай сюда арбалет!

Послышались глухие щелчки. Даже если они обнаружат его прямо сейчас, им потребуется время, чтобы наложить новые стрелы. И Святобор что было сил рванулся к оврагу, не заботясь о тишине - все равно, даже за спокойным прибоем плеска шагов не услышать.

Он выскочил на берег и успел пробежать больше половины пути, когда услышал за спиной характерный топоток.

Его преследовал всадник. Было ли это опасно? Вряд ли. Лошадь - она только у знатного рыцаря, а такой за арбалет не возьмется. Ну, а если даже возьмется, с коня не больно-то прицелишься. Догнать же берсерка на короткой дистанции лошадь не сможет, а до спасительных зарослей осталось всего ничего.

Но Святобор потому и дожил до своих лет, пройдя столько неравных битв и схваток, что никогда понапрасну не рисковал. Он тут же перешел на "заячий след", и через три скачка развернулся в прыжке, углядывая преследователя.

И очень вовремя.

Это был не рыцарь. Верхом на низкорослом, косматом коне за Святобором мчался толстый стрелок. Его кривоватые ноги плотно охватывали круп лошади, которая, казалось, совсем не замечала тяжести, и во весь скок неслась за ускользающим ругом. Наездник держал смертоносный лук, и тетиву натягивал так, будто не верхом без поводьев трясется, а стоит на самой что ни на есть твердой земле. Через мгновение запоет, зазвенит тонко и протяжно на этом луке тетива, засвистят едва слышно тоненькие, и такие хрупкие на вид, по сравнению с арбалетным болтом, стрелы, и грянется наземь Святобор, пронзенный сразу в десяти местах, так и не добежав никогда до спасительного оврага.

Увернуться от стольких стрел сразу, выпускаемых почти одновременно, нет никакой возможности. Поэтому Святобор сделал то единственное, что и давало ему шанс на спасение и было для берсерка так же естественно, как полет для ласточки. Вместо того, чтобы петляя, нестись в кусты, он развернулся и бросился на преследователя, зарычав раненным медведем.

Трудно сказать, испугался ли толстяк Образа Зверя, устремившегося ему навстречу. Скорее всего, вряд ли - не мог он не понимать, кого преследует. Зато у лошадки нервы оказались не столь крепкими. Заржав, она вздыбилась, и шипящая смерть пронеслась на локоть выше берсерка. Не теряя времени, Святобор вывернулся из-под грозных копыт и взлетел на круп, заваливая всадника вниз.

Тот оказал неожиданно мощное сопротивление. Каким-то чудом удерживаясь на взбесившейся кобыле, он ловко извлек из меховых одеяний длинный кривой кинжал. Да рывок Святобора оказался слишком силен, и толстяк, нелепо взмахнув уже бесполезным луком, скатился наземь. Берсерк проводил его жестким ударом локтя и тут же ринулся следом. Освобожденная лошадь немедленно умчалась, давясь хриплым ржанием.

Боковым зрением Святобор увидел арбалетчиков, высыпавших на берег. Некоторые спешили к ним, кто-то тщательно целился, прижав приклад к плечу. Вдоль берега тоже приближались латники. Но бежать, спасаться Святобору почему-то уже не хотелось. Перед ним был враг, враг непонятный, смертельно опасный, враг, бьющийся незнакомо, а потому подлежащий уничтожению в первую очередь и любой ценой, может быть, даже ценой собственной жизни.