Падение белого аиста (Звёзды со вкусом красной икры-II)

Сразу распахиваю двери в вагон, ожидая никого там не увидеть. На самом деле почти все сидячие места заняты, я как-то сразу смущаюсь и плюхаюсь на краешек сиденья у самого входа, слева. Глядя в окно скучает какая-то женщина, а рядом со мной мужик держит саженец. Вдруг безумно хочется пожевать табак. Я не курю, но повинуясь слепой надежде начинаю хлопать себя по карманам пальтишка и вдруг ударяю в какой-то плотный параллелепипед. Лезу во внутренний карман и извлекаю пачку добротного Rothmans. Сразу наступает какое-то облегчение, хотя чувство, что я нахожусь в полупьяном бреду, никуда не исчезает.

Я элегантно распечатываю пачку, хотя никогда в жизни этого не делал, и достаю сигарету.

– Молодой человек!

Голос раздаётся с соседней скамейки.

– Вы меня?

– Вас-вас. В вагоне курить запрещено!

Я неспешно прячу пачку в карман.

– С чего вы взяли, что я собрался курить?

В беседе с такими неизбежными в общественном транспорте тётечками самое главное – это смотреть им прямо в глаза. Работает и в этот раз. Тётечка тушуется и смотрит на сигарету.

– Ну, вы же достали…

– Я взял её, чтобы пожевать, – я ловко отправляю сигарету в рот и отворачиваюсь. Это тоже важно, так вы даёте понять, что с вашей стороны разговор окончен.

Взгляд мой падает на саженец. Яблоко чи вишня – я не сильно разбираюсь в деревьях-подростках, хотя и работал на огородном портале. Я искоса смотрю на мужика. Он вроде готов поговорить. Я расстёгиваю куртку и обращаюсь, сев вполоборота.

– А что это у вас за красавец такой?

Мужик словно уже минут пять ждал этого вопроса.

– Это? Это вишня, сынок. Самая что ни на есть «Щедрая».

Лично я такого сорта не помню, но не прерывать же диалог. До Минска час езды.

– А чего это вы саженец в Минск везёте? Обычно наоборот.

– Да бракованная она! Может и вовсе никакая не «Щедрая», а «Малышка» или «Гирлянда».

– Это как же вы зимой определили? Зацвести бы хоть дали.

– Да мне уж всё понятно. Впарили ваши, городские, какие-то прутья, а мне теперь по гарантии езди.

– Это что же, на неё и гарантию дали?

– А как же, внучок! Гарантия – она на всё есть, кроме брака и погоды, у этих много переменных. А так абсолютно на всё, за что ни возьмись.

– Зря вы её всё-таки в конце зимы выкопали. Как вы, кстати, вообще это сделали, земля же как кремень?

– У меня для этого дела бензопила имеется. «Штиль». Я её врубил, да так ком земли и выпилил, в пакет сунул и потащил на станцию.

И для этих людей я когда-то писал статьи, думаю я. Вишня у него, видите ли, бракованная, так он её из февральской землицы выпилить решил. Ужас какой!

Мужчина, кажется, только сейчас обращает внимание на моё пальто, скрывающее костюм и рубашку.

– А вы это… Тоже с дачи, что ли?

Я смотрю на него, дожёвывая сигаретку.

– С неё, родимой.

Резко распахивается дверь и входит детина в тёмном жилете, за ним проход занимает ещё один здоровяк в камуфляже с надписью ПМСН. Вошедший сразу кидается ко мне:

– Оплату за проезд предъявляем.

Тут-то я и вспоминаю, что забыл приобрести билетик на станции. Я лихорадочно начинаю хлопать себя по карманам пальто, рассчитывая, что билетик появится из того же безвременья, из которого выплыла пачка сигарет половину пути назад.

– Что, забыли? – хитро щурится детина.

– Та должен быть, – небрежно отвечаю я, и вижу как злорадно наблюдает за моими поисками женщина-паникёр с соседней скамейки.

– Может, в костюмчике? – всё так же улыбаясь и кивая показавшим билеты моим соседям произносит детина.

Я лезу во внутренний карман пиджака и действительно извлекаю обратный билет по направлению «Олехновичи—Минск-Северный». С глупым видом протягиваю его ревизору и тот, многозначительно кивнув, отходит.

– А дерево вы всё-таки зря выкопали, – бросаю я мужику, вставая с сиденья. – Оно прижилось бы рядом с вами и в конечном итоге было бы благодарно за рост на своей земле. Но вы его выкорчевали и теперь везёте в питомник, где его скорее всего постругают на опилки. Это я вам как бывший редактор садово-огородного портала совершенно ответственно заявляю.

Я вышел и перешёл в соседний вагон, оказавшийся на удивление пустым, и просидел там до самого Минска.

Слова убедительнее золота

– Нет, Толя, так не пойдёт.

Андрей яростно откладывает планшет. Мы сидим на кухне за «Белым аистом» и читаем, что про меня пишут всякие независимые СМИ. Особенно меня задевает заметка старого врага, Максима Климовича: