Падение Берлина, 1945

На запад прорывались и германские механизированные колонны. Чтобы добраться до границ рейха и не быть раздавленными советскими танками, немецким солдатам приходилось бросать часть машин и сливать из них бензин для техники, оставшейся в строю. Брошенные машины, равно как и другое ценное имущество, поджигались, чтобы не достались русским. Наиболее сильной прорывавшейся из окружения группой являлись остатки танкового корпуса генерала Неринга, по пути обраставшего все новыми отрядами военнослужащих вермахта. Однажды Неринг приказал даже пожертвовать двумя танками, которые были использованы в качестве опоры для разрушенного моста. Генерал надеялся проскользнуть в промежутке между двух мощных клиньев советского наступления — войсками Жукова и Конева. Из короткого радиосообщения он узнал, что к нему хотят присоединиться также остатки корпуса "Великая Германия" под командованием генерала фон Заукена. Это действительно произошло 21 января, а уже 27 января все окруженные части вышли к своим войскам, стоявшим на Одере.

В тот же день, когда Неринг пересек Одер, в двухстах километрах к юго-востоку советские войска нашли еще одно свидетельство нацистских преступлений. Поверить в то, что обнаружили красноармейцы, поначалу было почти невозможно. Части 60-й армии, входившей в состав фронта маршала Конева, наткнулись на сеть концентрационных лагерей вокруг Аушвица (Освенцима. — Примеч. ред.)[123].

Конная разведка 107-й стрелковой дивизии, выехав из заснеженного леса, встретила на своем пути самый мрачный символ истории "третьего рейха".

Как только красноармейцы поняли, что именно здесь находится, они немедленно послали в тыл за медицинской помощью. Однако для многих из трех тысяч оставшихся в живых узников эта помощь была уже бесполезной. Они находились при смерти от истощения и болезней. Эсэсовцы не стали их эвакуировать, поскольку люди уже не могли ходить. Адам Курилович, бывший глава профсоюза польских работников железнодорожного транспорта, рассказал, что находился в лагере с июня 1941 года. 15 сентября 1941 года немцы провели на заключенных первое пробное испытание отравляющего газа. В этот день в газовой камере нашли свою смерть восемьдесят советских и шестьсот польских военнопленных. Венгерский ученый, профессор Мансфельд, сообщил, что немцы проводили "медицинские эксперименты", вкалывая заключенным смертельные инъекции различных ядовитых препаратов. Таким образом были убиты сто сорок польских детей. Советские официальные лица сделали заключение, что в Аушвице замучено до четырех миллионов человек, хотя позднее эту цифру признали преувеличенной. Камеры советских фотографов запечатлели ворота лагеря, которые "украшала" надпись: "Работа делает свободным", мертвые тела детей с выпуклыми животами, клубки человеческих волос, трупы с открытыми ртами и номера на руках живых скелетов. Все эти кадры были посланы в Москву, главе советской пропаганде Александрову. Материал о лагере был опубликован 9 февраля в газете "Сталинское знамя". Однако следующая информация об Аушвице появилась в печати только 8 мая, когда война уже фактически закончилась.

Советские офицеры обнаружили также приказ Гиммлера, в котором говорилось, что необходимо приостановить экзекуции тех русских пленных, которые по своему физическому состоянию еще способны к работе на каменоломнях. Этой зимой русских заключенных выгоняли на улицу с помощью палок и прутьев при температуре воздуха минус тридцать пять градусов, и немногие из тех, кто пока остался в живых, теперь просто замерзали на холоде. Почти все пленные были одеты либо только в солдатские гимнастерки, либо вообще в одно нижнее белье. Узникам требовалась немедленная медицинская помощь. В лагере они вообще не имели никакого медицинского обслуживания. Тот факт, что части вермахта передавали пленных в СС, лишь ужесточил ненависть красноармейцев к германским военнослужащим. Переводчик из немецкого штаба рассказал, что сразу по прибытии в один из лагерей советским пленным приказали раздеться догола. Тех, кого объявляли евреем, расстреливали на месте[124]. Но опять-таки советские официальные представители повели речь о преступлениях именно против "советских граждан и военнослужащих". Все увиденное в Аушвице побуждало красноармейцев к мести. Теперь они вообще не собирались брать пленных.