Падение драконов

Бланш взобралась на холм и увидела дракона. У нее могло бы перехватить дыхание, но видение у врат лишило ее способности удивляться, и она смотрела на дракона длиной в несколько сотен шагов со спокойным отчаянием. Дракон был черным, черным как ночь, черным как бархат, висящий в темноте шкафов. Дыхание Эша несло хаос и разрушение, по краям его пламя голубело, но в сердце черного пламени не было света. Там, где оно касалось земли, оставались шрамы, а люди и лошади просто исчезали.

«Это его враг», — подумала Бланш.

Позади нее кричали лучники. Они не видели дракона из-за крутой вершины холма, но это уже явно не были приветствия императрице и ее белому коню. Она отвернулась от бледного неба и черного дракона в нем к темному небу.

И в темном небе горел, как второе солнце, золотой рыцарь.

Сердце у нее забилось в горле. Кираса железной лентой сковала дыхание.

— Это императрица, — сказал кто-то, но она не могла оторвать взгляда от неба. Он пылал, как комета, и он был выше огромных черных крыльев и позади них, а затем Ариосто рухнул вниз, как орел, вырезанный из золота, и вспыхнул невероятно яркий свет, а больше Бланш ничего не видела. Она хотела бы отвернуться.

Но она не кричала. Вместо этого она потянулась в эфир и стала молиться.

Сэр Майкл смотрел, как золотой рыцарь слился с черным змеем.

— Ага! — кричала Изюминка. — Так его!

Том Лаклан ударил латным кулаком по ладони.

— Да будь он проклят!

Майкл не хотел смотреть, но смотрел. И все остальные тоже смотрели. Золотое и черное слились, а потом вспыхнул невыносимый свет, люди, боглины и ирки по всему полю боя застыли, ослепленные, земля задрожала, и дракон начал падать. Длинная шея словно бы не успевала за ним, одно огромное крыло отвалилось, и из раны потекла река черного ихора.

От золотого рыцаря не осталось и следа.

Земля содрогалась, как будто началось землетрясение. Дымоход госпожи Хелевайз обвалился, амбары падали, поврежденные пожарами стены оседали.

Черный Змей обрушился на тысячи людей и тварей, и все они погибли.

Но сам дракон не умер, и он поднял изуродованную голову и снова выдохнул, сокрушая ряды выживших мамлюков. Он перевернулся и дохнул огнем на строй морейцев.

Гэвин смотрел, как падает дракон. Экреч выпускал какой-то запах, боглины стряхивали снег с надкрыльев и вставали.

Тамсин, сидевшая рядом с Гэвином, сказала:

— Императора больше нет.

— Он умер?

— Да, человек. — Тамсин взяла его за руку.

Гэвин обнажил Разящий клинок, принадлежавший Хартмуту, и направил своего скакуна на ужасного змея, который лежал на поле.

Что ж, Гэвин всегда хотел победить дракона.

Наконец Майкл сморгнул слезы и повернулся к друзьям.

— Ну что, пойдем и закончим это.

Изюминка мрачно кивнула.

— Да, — только и сказал Том.

Но все их взгляды обратились на Бланш, прекрасную, белую, золотую. Случайно или по воле судьбы она стояла под знаменем. Ее лицо явно запрещало любые комментарии, любое сочувствие, любые соболезнования.

— Заканчивайте, — сказала императрица.

Герцогиня Вениканская отступила от их угрюмого горя и повела своих пугал вниз по холму, налево, чтобы завершить окружение.

Дракон упал в полумиле от основания холма, и герцогине не нужны были приказы, чтобы узнать, что будет дальше.

Майкл, Том и Изюминка долго спускались с холма по снегу. Долго, но очень быстро. Трубач уже трубил, призывая наемников строиться и садиться в седла. Все уже проснулись благодаря Бланш, Дубовая Скамья выпуталась из плаща, сложила его и приторочила к седлу еще до того, как Том Лаклан оказался в поле зрения. Они шли от самого гребня холма.

Из врат у них за спиной медленно вышел худощавый темноволосый мужчина с тяжелым копьем в руках. Он поднимался в гору, к троице офицеров.

Приблизившись, сэр Майкл увидел, что это мастер Смит.

Смит поклонился. И вручил Майклу копье.

— Сейчас у меня почти нет сил, — сказал он, — но на это я еще способен.

— Это… его?

— Да и нет, как всегда. — Мастер Смит пожал плечами.

— Значит, он мертв? — спросила Бланш холодным голосом.

— Он ушел, и он больше не вернется смертным человеком, — сказал дракон.

Но вот Майкл сел на своего боевого коня и на мгновение забыл о горе, предательстве и смерти. Он подъехал к графу Симону и указал через поле на кучу каменных троллей, стоявших как скалы.

— Не окажете ли вы нам честь открыть бал, милорд?

— Ха! — Граф Симон подбросил меч в воздух и поймал его. — С радостью!

Рыцари севера и востока подняли свои копья и закричали, и земля начала трястись.

Майкл порысил обратно к клину знамен впереди войска наемников и к Бланш, белоснежной фурии. Он посмотрел налево и увидел Дубовую Скамью, и Калли, и Типпита, и Фрэнсиса Эткорта, потом посмотрел направо и увидел Тоби, и Плохиша Тома, и Изюминку, и Мортирмира, и Танкреду. Вокруг него были все мужчины и женщины, которые шли и сражались вместе с ним, а за ними, кажется, стояли те, кто умер, но не покинул их ряды.

— Пойдем убьем этого гребаного дракона, — сказал Майкл.

Радости не было. Вперед шли молча.