Падение Элизабет Франкенштейн

Он бился, пытаясь найти дыру и подняться на поверхность. Но на нем была меховая шуба. Пропитавшись водой, она тянула его вниз. Я обхватила его руками, обняла и начала опускаться вместе с ним на дно, пока он не перестал шевелиться. Вода глубокого синего цвета из холодной превратилась в обжигающую, а потом перестала ощущаться вовсе.

Я раскрыла руки и отпустила Виктора. Его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, наконец расслабились. Устремив на меня удивленный взгляд, он медленно опускался на дно, пока не скрылся в темных глубинах. Меня, сбросившую лишнюю тяжесть, вынесло наверх.

Оставшись одна, я закрыла глаза.

Мне было не страшно.

Эпилог Спускался я в провалы темноты отважно и оттуда восходил опять к высотам

Вокруг была пустота.

А потом – шок такой силы, что меня вырвало из хватки вечности, а каждый спящий нерв начал пульсировать болью, пока я не ощутила и не увидела ослепительную белизну, которая окутала меня и швырнула назад.

Я сделала вдох.

Я открыла глаза. Я не узнавала эту комнату и не понимала, где нахожусь. Я не понимала ничего. Я почувствовала, как во мне поднимается волна паники, но тут мне на щеку легла прохладная рука. Сверху вниз на меня, улыбаясь сквозь слезы, смотрела Мэри. Адам маячил у нее за спиной, и его изувеченное лицо светилось надеждой.

– С возвращением, Элизабет Франкенштейн, – сказала Мэри.

Я была свободна. И…

– Жива, – прошептала я.

От автора

Двести лет назад девочка-подросток села и написала научно-фантастический роман.

Она сделала это на спор. Самой смелой вещью, что делала на спор я, было пригласить на свидание моего нынешнего мужа. Справедливости ради, этот поступок изменил мою жизнь. Мэри Шелли? Изменила жизнь всего человечества.

Истории, которые трансформируют коллективное воображение настолько заметно и радикально, – явление редкое. Тот факт, что мы до сих пор обсуждаем «Франкенштейна», изучаем его и переписываем заново, многое говорит о вопросах, поставленных Мэри Шелли. Потому что в любой истории интересны не ответы – интересны сами вопросы.

Когда я приступила к переосмыслению книги, которая так много для меня значит, я не вполне понимала, с чего мне начать. Я знала, что хочу создать героиню женского пола, но мне не хватало вектора. Мне нужны были мои вопросы.

Их я нашла во вступлении к «Франкенштейну», написанном самой Мэри Шелли. В нем она смещает фокус внимания с себя на своего мужа, поэта Перси Биши Шелли. «Мой муж, – сообщает она, – с самого начала очень желал, чтобы я оказалась достойной дочерью своих родителей и вписала свое имя на страницы литературной славы… Он желал, чтобы я писала, не столько потому, что считал меня способной написать что-либо заслуживающее внимания, но чтобы самому судить, обещаю ли я что-либо в будущем»11. Далее, в предисловии – единственной части книги, написанной им самим, – Перси считает нужным отметить, что если бы люди знали, что лорд Байрон творил в то самое время, когда создавался «Франкенштейн», то они бы, несомненно, предпочли его сочинения.

Мэри Шелли обожала своего мужа. Она до самой смерти хранила в ящике письменного стола его сердце, завернутое в листок с его стихами. Но, когда я прочла эти строки, мне захотелось что-нибудь расколотить. «Франкенштейна» не было бы без вызова, брошенного лордом Байроном и Перси Шелли, и без поддержки литературных начинаний Мэри Шелли со стороны мужа. Но своей гениальностью роман обязан исключительно Мэри.

Несмотря на это, и во времена первой публикации, и десятилетия спустя, и даже сегодня люди приписывают главную заслугу мужчинам из ее окружения. Ну как, действительно, девушка – девочка-подросток – могла создать нечто настолько великое?

Так мои вопросы начали обретать форму. В какой степени нас формирует наше окружение? Что бывает, когда все, чем мы являемся, зависит от других людей? И вечный вопрос: где женщины? Даже бурное воображение Мэри не способно было выдвинуть на первый план этой истории женского персонажа. И тогда я поняла, о чем мне нужно написать. О девочке, которую вручили мальчику в качестве подарка. О девочке, чья жизнь вращается вокруг гениального мальчика, которого она любит. О девочке, которая невольно помогает сотворить чудовище.

О девочке-подростке, потому что, как доказала Мэри Шелли, в мире нет ничего гениальнее и страшнее.

Благодарности

Прежде всего я хочу поблагодарить Мэри Уолстонкрафт Шелли, чье ошеломительное воображение продолжает вдохновлять бесчисленные истории, в том числе эту. Спасибо за то, что в своей невероятной готической гениальности показала этим стихоплетам, что такое настоящий хоррор. Ты навсегда изменила облик литературы.

Особая благодарность моим личным гениям, Вэнди Логгия и Беверли Горовиц, за то, что спросили, не хочу ли я создать свою версию «Франкенштейна». Ответ, разумеется, был положительный. Спасибо, что подтолкнули меня присмотреться к Элизабет и написать ее историю.