Падение Гипериона

— Понимаю, как важно для вас немедленно вернуться к друзьям, — продолжала Гладстон, — но ребенку вы ничем не поможете... Эксперты Сети заверили нас, что ни криогенный сон, ни фуга не смогут остановить развитие болезни Мерлина. Солу это известно.

Сидевший напротив Арундес тихо заметил:

— Это правда. Они экспериментировали не один год. Фуга убьет ее.

— ...вы можете искупить свою вину перед миллиардами жителей Сети... — говорила тем временем Гладстон.

Консул наклонился к голограмме и подпер подбородок кулаком. Его буквально оглушил стук собственного сердца.

— Я знала, что вы откроете Гробницы Времени, — продолжала Гладстон. Ее печальные карие глаза смотрели прямо на Консула, будто видели его насквозь. — Прогнозисты Техно-Центра доказали, что ваша верность Мауи-Обетованной, верность памяти деда и бабушки пересилит все остальное. Пришла пора открыть Гробницы Времени, но только вы способны были включить устройство Бродяг, прежде чем они сами на это решатся.

— Все, сыт по горло, — сдавленным голосом произнес Консул и встал, отвернувшись от проекции. — Выключи сообщение, — приказал он кораблю, зная наперед, что тот не подчинится.

Мелио Арундес, шагнув сквозь проекцию, схватил Консула за руку своими сильными пальцами:

— Выслушайте ее. Пожалуйста.

Консул отрицательно покачал головой, но в нише остался.

— Случилось самое худшее, — сказала Гладстон. — Бродяги вторглись в Сеть. Небесные Врата в огне. Меньше чем через час волна уничтожения захлестнет Рощу Богов. Вы должны встретиться с Бродягами в системе Гипериона и вступить с ними в переговоры. Используйте все ваше мастерство и склоните их к диалогу с нами. Бродяги не отвечают на наши обращения по мультилинии и радио, но мы предупредили их о вашей миссии. Мне кажется, они вам по-прежнему доверяют.

У Консула вырвался стон. Он отвернулся, избегая сурового взгляда Гладстон, и ударил кулаком по крышке рояля.

— Дорогой Консул, счет пошел на минуты. Прошу вас, разыщите сначала Бродяг. А потом можете вернуться в Долину, если сочтете нужным. Кому, как не вам, знать, что несет с собой война. Если мы не сумеем напрямую связаться с Бродягами, погибнут миллионы. Решение принимать вам, но помните — это последний шанс добраться до истины и сохранить мир. Не отказывайтесь от него! Я свяжусь с вами по мультилинии, когда вы достигнете Роя...

Изображение Гладстон задрожало, потускнело и исчезло.

— Отвечать? — спросил корабль.

— Нет. — Консул мерил шагами пространство между «Стейнвеем» и проекционной нишей.

— За последние двести лет ни одному кораблю или скиммеру не удалось совершить посадку в Долине, не лишившись при этом экипажа, — вполголоса произнес Мелио Арундес. — Гладстон, видимо, известно, как опасен ваш план. Вряд ли, вернувшись в Долину, вы увильнете от Шрайка и доживете до встречи с Бродягами.

— Теперь там все по-другому, — бросил Консул, не глядя на археолога. — Приливы времени взбесились. Шрайк разгуливает, где ему заблагорассудится. Возможно, все эти странности с исчезновением экипажей тоже отошли в прошлое.

— А может, и нет. Корабль благополучно сядет в Долине, а нас на борту не будет, — возразил Арундес.

— Проклятие! — воскликнул Консул, резко обернувшись. — Вы же знали, чем рискуете, когда присоединились ко мне!

Археолог покачал головой.

— Вы неправильно меня поняли. Мне наплевать на опасность, если есть шанс помочь Рахили... Хотя бы увидеть ее напоследок. Но вы — дело другое. От вас, возможно, зависит судьба человечества.

Консул сжал кулаки и, словно зверь в клетке, заметался по каюткомпании.

— Сколько можно лгать! Я уже был пешкой в игре Гладстон. Она использовала меня... цинично... расчетливо. Послушайте, Арундес, я убил четырех ни в чем не повинных Бродяг, перестрелял одного за другим, чтобы включить их проклятую машину. Думаете, они встретят меня с распростертыми объятиями?

Темные внимательные глаза археолога были устремлены на Консула:

— А Гладстон уверена, что вам удастся найти с ними общий язык.

— Кто знает, что мне удастся, а что не удастся? И о чем на самом деле думает Гладстон? Гегемония и ее взаимоотношения с Бродягами меня больше не интересуют. Поймите вы это наконец! Все, что я могу сказать и тем, и другим: «Чума на оба ваших дома!»

— И вас не трогает судьба человечества?

— Я не имею чести быть знакомым с человечеством, — помолчав, сказал Консул. — Я знаю Сола Вайнтрауба. Рахиль. Женщину по имени Ламия Брон, которая сейчас при смерти. Отца Поля Дюре. И Федмана Кассада. И...

Его прервал спокойный, ясный голос корабля:

— Северный оборонительный рубеж космопорта прорван. Приступаю к заключительным предстартовым операциям. Пожалуйста, займите свои места.

Консул с трудом побрел к проекционной нише. Внутреннее силовое поле, включенное кораблем, резко увеличило свой вертикальный градиент, прижимая предметы к положенным им местам и защищая пассажиров куда надежнее, чем любые ремни или амортизаторы. В космосе его давление хотя и ослабнет, но сохранится, заменяя гравитацию.