Падение Гипериона

— Не держи меня, — пробормотал Кассад. — Дай нам закончить.

Там, где лезвия Шрайка пробили защиту, на скафандре запеклась кровь, полуотсеченная правая ступня болталась как тряпка. На ногах полковник удержался лишь благодаря тому, что во время схватки буквально повис на Шрайке, словно в каком-то жутком танго.

— Не держи меня, — повторил Кассад.

— Молчи! — резко бросила Монета. И потом, с нежностью и болью: — Замолчи, милый.

Она втащила его в овал, и Кассад тут же зажмурился от ослепительного света.

От удивления он даже позабыл о боли, раздирающей его тело. Они уже не на Гиперионе — в этом он был уверен. Широкая равнина простиралась до самого горизонта — куда более далекого, чем допускали логика и опыт. Низкая оранжевая трава, если это была трава, покрывала луга и низкие холмы, делая их похожими на исполинскую мохнатую гусеницу. Тут же торчали странные штуковины (возможно, деревья?), похожие на эшеровы фигуры из армированного углепласта — причудливые стволы и ветви, темно-синие и лиловые овальные листья, сверкающие под льющимся с неба светом.

Но не солнечным. Когда Монета принялась оттаскивать Кассада от исчезнувшего портала (если это был портал, ибо полковник мог поклясться, что переместился не только в пространстве, но и во времени), он, подняв глаза к небу, испытал настоящее потрясение. Было светло, как днем на Гиперионе; нет, как в полдень на Лузусе, как в разгар лета на знойной родине Кассада — марсианской Фарсиде. Но не от солнца. В небе теснились звезды, созвездия, звездные скопления — мириады звезд. Их было так много, что для темноты просто не осталось места. Настоящий планетарий о десяти проекторах, промелькнуло в голове у Кассада. Будто в центре галактики.

Центр галактики.

Из сумрака под эшеровыми деревьями появились люди в таких же энергоскафандрах и обступили Кассада и Монету. Один из мужчин — великан даже по Кассадовым, марсианским меркам, — оглядев его, обернулся к Монете. Кассад ничего не слышал, но догадался, что они разговаривают.

— Ложись, — велела Монета, укладывая Кассада на бархатистую оранжевую траву. Он попытался сесть, что-то сказать, но две ладони — Монеты и великана — прикоснулись к его груди, и он покорно лег. Перед глазами медленно закружились фиолетовые листья, заслоняя многозвездное небо.

Еще одно прикосновение, и скафандр Кассада выключился. Полковник зашевелился, пытаясь прикрыть свою наготу, но Монета удержала его на месте. Сквозь жгучую боль Кассад смутно ощутил, как великан касается его изрезанных рук и груди, проводит серебряной ладонью по ноге, сжимает рассеченное ахиллово сухожилие. И вслед за этим по его телу начала разливаться прохлада. Ему казалось, что он, как воздушный шарик, поднимается над оранжевой равниной и холмами — все выше и выше, к усеянному звездами своду, где его поджидает неясная фигура, темная, как грозовая туча, и огромная, как гора...

— Кассад, — прошептала Монета, и полковник вернулся к действительности. — Кассад, — повторила она, целуя его в щеку. Как по волшебству, полковника вновь окутало ртутное силовое поле.

С помощью Монеты полковник кое-как сел и помотал головой. Ощутив привычное давление скафандра, он поднялся на ноги. Боль исчезла, сменившись легким покалыванием на месте заживших порезов и ран. Кассад сунул руку под скафандр и пощупал кожу, согнув ногу в колене, дотронулся до пятки. Даже рубцов не осталось.

— Спасибо, — произнес он, обернувшись к великану.

Тот кивнул и неторопливо отошел к остальным.

— Он здесь вроде доктора, — сказала Монета. — Целитель.

Но Кассад ничего не слышал: все его внимание было поглощено этими удивительными существами. Несомненно, людьми — он чувствовал это, — но, черт возьми, до чего же разными! Скафандры — не серебристые, как у него с Монетой, а самых невероятных расцветок — почти сливались с телами. Только размытые контуры и едва заметные переливы выдавали их присутствие. А внешность... Вокруг головы не уступавшего ростом Шрайку плотного и лобастого целителя вздыбились гривой рыжие энергетические потоки; рядом с ним стояла женщина ростом с ребенка, но, несомненно, взрослая, изящная, с мускулистыми ногами, небольшой грудью и двухметровыми прозрачными крыльями. И они вовсе не были украшением. Когда по оранжевой траве скользнул легкий ветерок, маленькая женщина разбежалась, раскинула руки и плавно взлетела.

За группой стройных женщин в синих скафандрах, с длинными перепончатыми пальцами, сгрудились невысокие крепыши в панцирях и шлемах. Лица их были закрыты забралами, как у морпехов ВКС, готовых принять бой в вакууме, но Кассад догадался, что панцири — часть их тела. В восходящих потоках воздуха парили крылатые мужчины; между ними пульсировали желтые лазерные лучи, сплетаясь в удивительные узоры. По-видимому, лучи испускались глазами, расположенными у них на груди.

Кассад встряхнул головой, но видение не исчезло.

— Пора, — сказала Монета. — А то как бы Шрайк не явился сюда за нами. У этих воинов и без него полно дел.

— Где мы? — спросил Кассад.

Монета коснулась золотой пряжки на поясе, и в воздухе появился фиолетовый овал.