Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2

Сначала я просто бездумно двинулась вниз по гористой улочке. Вышла на перекресток. Увидела нескольких торговок, они продавали яблоки и орехи. Я почувствовала, что мне захотелось есть. Я подошла поближе и робко протянула раскрытую ладонь. Да, я просила милостыню. Но при этом совершенно не чувствовала себя униженной. Я не завидовала ни тем, которые продавали эти яблоки и орехи, ни тем, которые могли купить. В этом мире, где одни продавали, другие покупали, вдруг, как-то само собой определилось мое место – смиренной просительницы. Я была свободна, мне было легко. Я получила несколько яблок и горсть орехов. Поодаль высились два каштана. Я присела в тени деревьев и поела.

Некоторое время я просто сидела на теплой земле и отдыхала. Было так хорошо вот так просто сидеть и легко, свободно дышать, и видеть солнечный свет, и лиственную зелень, и слышать голоса людей…

Я подумала, что должна, конечно, прежде всего разыскать кого-нибудь из де Монтойя. Что с ними сталось? Хосе де Монтойя, старшего брата Аны, вероятно, казнили или заключили в тюрьму (в ту, откуда я так недавно освободилась!). Но Ана, Мигель, Анхелита, ее мать… Я найду их. Я узнаю о судьбе детей Коринны. Коринна!.. Я совсем забыла о своей младшей сестре, так нелепо и трагически погибшей. Где она похоронена? Жив ли Санчо? Что сталось с моими детьми? Мой старший сын Брюс-Диего… Может быть, прежде всего я должна отыскать английского посла в Мадриде? Мне почему-то казалось, что Брюс будет держаться поближе к английскому посольству.

Но сейчас я не могла и не хотела ничего предпринимать. Да, я нуждалась в отдыхе. Мое сознание просто должно хотя бы недолгое время побыть свободным. Никаких тревог, никаких забот, никаких планов и предположений.

Я поднялась с земли. Волосы мои растрепались и висели свалявшимися космами. Я поднесла поближе к глазам посекшуюся прядь. Я сделалась почти седой. Кое-как я заплела волосы в косу и закрутила в узел на затылке. Оглядела свои лохмотья. Это было то давнее черное шерстяное платье. Особо широких прорех я не заметила.

Снова пошла вперед, просто так, бездумно, бесцельно. Мне было хорошо. Я долго бродила по городу. Глазела на торговцев и покупателей на рынках, входила в церкви, разглядывала людей на площадях, сворачивала в переулки, вслушивалась в доносившиеся из-за оград веселый домашний смех женщин и детей и плеск фонтанов. Я останавливалась перед фасадами роскошных дворцов, видела, как выезжают из ворот щегольские кареты.

На меня никто не обращал внимания. Мало ли нищих, никому не нужных на свете! Я устала и вошла в какой-то кабачок. В большой комнате было прохладно. В глубине за столом сидел какой-то человек, суда по одежде, слуга, и пил вино. Хозяйка за стойкой изредка перебрасывалась с ним несколькими словами. Рядом с ней мальчик стриг ногти на руке. Я остановилась у двери. Девушка-служанка, которую я не сразу заметила, лениво махнула рукой, прогоняя меня. Но у хозяйки мой жалких вид пробудил сострадание.

– Мануэль! – позвала она мальчика. – Принеси бабке стакан вина.

Я сразу поняла, что «бабкой» она назвала меня, и улыбнулась. Чудесное наименование для красавицы Эмбер! Мальчик кинул на меня быстрый взгляд и тотчас сообразил, что так уж быстро срываться с места ради меня не стоит. Только когда мать снова приказала ему угостить меня, он неохотно поднялся. Я не решалась шагнуть в комнату. Хозяйка и посетитель продолжали говорить о чем-то своем, не обращая на меня внимания. Мальчик принес наконец стакан вина и протянул мне. Я взяла и поклонилась ему и хозяйке за стойкой. Я хотела было подойти к одному из столов и сесть, но на этот раз сама хозяйка досадливо замахала на меня рукой. Я отошла к двери, выпила вино, поставила стакан на пол, снова поклонилась и вышла. Я не чувствовала ни малейшего унижения, только была искренне благодарна за вино. Вино было кисловатое, терпкое, но вкусное, и подбодрило меня.

Я еще побродила по городу и оказалась на набережной. Вода в реке была не голубой, синей или зеленой, а чуть коричневатой, хотя и довольно прозрачной. Я сидела у воды, вдыхала влажную свежесть и смотрела вокруг. Сидела я прямо на земле, свободно вытянув ноги под изношенной юбкой, все могли видеть подошвы моих ветхих башмаков, но кому это могло быть интересно…

Зазвенели колокола, призывая к вечерней молитве. Стемнело. Девушки и женщины простого звания начали раздеваться для купания в реке. Я поняла, что так здесь ведется. На мосту приостанавливались молодые люди в темных плащах и шляпах с перьями, пристально вглядывались в смутно белеющие тела, перегибались через парапет, смеялись. Но ко мне это не имело отношения, хотя я тоже решила выкупаться.

Я разделась догола и оставила платье, башмаки и сорочку рядом с одеждой еще нескольких пожилых женщин, скорее всего это были уличные торговки. Распустив волосы, я вошла в воду. Вода была теплая, прогрелась на солнце за день. Я присела и погрузилась по шею.