Падение, или Додж в Аду. Книга вторая

В то же мгновение, странно симметрично, в середине Ландшафта-1 Меркурий взмыл в воздух над белой башней. В одной руке у него было что-то похожее на трубу. Он поднес ее к губам и дунул.

Звука они слышать не могли, но видели, как он распространяется, подобно взрывной волне. Наверху звук таял в небе, словно льдистое гало, какое иногда бывает вокруг солнца в морозный день. А вот распространяясь вниз вдоль отвесных склонов столпа, он порождал как будто некое движение в наросшей на камень ульеподобной ячеистой структуре. Это немного походило на то, как огонь бежит вдоль пороховой дорожки. Или на то, как ученые-атомщики наблюдали следы элементарных частиц в насыщенном паре. Туманная камера. А еще это напомнило Зуле распускание цветка в покадровой киносъемке.

Волна быстро двигалась по тонкой пленке улья, но резко замедлилась в нижней части, где нарост был много толще.

В какой-то момент изображение просто замерло. Зула повернулась к Ландшафту-2. Он тоже замер. Какой-то немолодой сотрудник пошутил, что надо перезагрузить проектор – большинство вообще не поняло, о чем речь.

– На самом деле ничего не подвисло, – объяснил кто-то. – Просто коэффициент временного сдвига упал до десяти в минус третьей. И продолжает падать.

Это значило, что на моделирование одной секунды в Битмире требовалось уже больше тысячи митспейсовских секунд.

– Но я все равно вижу изменения! – воскликнула Ева.

Она говорила с такой убежденностью, что Зула придвинулась ближе в надежде тоже что-нибудь рассмотреть. Меркурий висел над дворцом на раскинутых крыльях, с трубой у губ. И зрелище это совершенно заворожило Зулу. Он не двигался, но беспрерывно менялся. Менялся к лучшему. Крылья, волосы, выражение лица – проекция просто не успевала обновляться так быстро, чтобы передать все детали.

Зула помнила начало своей работы в игровой компании Доджа. Тогда видеокартам, рисующим пиксели на экране, зачастую просто не хватало силенок; чтобы играть с нормальной скоростью, приходилось уменьшать разрешение и частоту кадров, избавляться от навороченных текстур. Картинка становилась паршивой, но иногда без этого было просто не обойтись. И какой же крутой казалась графика, какой живой и реальной, когда снова все включишь!

Теперь Зула понимала: до сих пор они видели Ландшафт в быстром, но паршивом варианте – иначе «Провил» не успевала бы за событиями в Битмире.

– Десять в минус четвертой, – произнес кто-то. – Просто не верится.

Десять тысяч секунд – примерно три часа – требовалось теперь для моделирования одной секунды в Битмире. Система была перегружена.

– Но ведь все работает, да? – спросила Ева.

– Идеально.

Говорящий имел в виду, что процессы в Битмире никак замедления не ощутили. Течение времени, испытываемые квалиа – все оставалось тем же.

И какие же это были квалиа! Зула подошла еще ближе. Каждый волосок на голове Меркурия был теперь отрисован графическими алгоритмами, у которых внезапно оказалась куча времени. Солнце не просто отражалось от каждого волоса, но и дробилось на нем, так что он сиял и лучился. Зрачки влажно поблескивали, и Зула видела, что Меркурий сейчас заплачет. Слеза повисла в уголке его левого глаза, и в ней отражался мир.

Он был прекрасен. Все там было прекрасно.

– Хочется отправиться туда, не так ли? – произнес рядом мужской голос.

Зула обернулась, увидела пожилого сотрудника, который раньше пошутил про перезагрузку, и узнала Еноха Роота.

– Вы правда сейчас спросили меня, хочу ли я умереть? – парировала она.

Он скроил кислую мину и не ответил. Как будто Зула поймала его на чем-то не совсем хорошем.

– Может, вы туда отправитесь, – предложила она, – и пришлете мне весточку из следующего мира?

– У меня все еще есть обязательства перед предыдущим, – ответил он.

– Так это происходило раньше? – спросила Зула.

Она пошла к визуализации Ландшафта-2, где Додж – Ждод – ВоЖд, как ни называй, стоял, раскинув крылья, на вершине своей темной башни.

– Возможно, не это, – сказал Енох, подходя к ней, – но…

– Вы понимаете, о чем я.

– Да, – признал он.

– Десять в минус пятой! – крикнул Стопроц. Он говорил чуть рассеянно, так заворожила его внешность Доджа.

– Это все из-за того, что происходит в улье, – подтвердила Ева. Она, видимо, посмотрела какую-то статистику. – Процессы выходят из ячеек на волю – в мир, как личинки из коконов. Впервые видят Ландшафт, думают, взаимодействуют. Это как если бы мы каждую секунду загружали тысячи новых процессов. И дальше будет только хуже.

– Десять в минус шестой.

– Что мы будем делать с такой уймой свободного времени? – пошутил кто-то.

– Рассматривать, по сути, стоп-кадры, – догадалась Ева. – Типа как иллюстрации в старых бумажных книгах.