Падение Келвина Уокера

— Избранный народ… — и потеребил нижнюю губу. Потом сказал: — А что у меня в активе, отец?

— У тебя в активе… — задумался мистер Уокер. — Что ж, с прессой ты не рассорился, а время нынче такое испорченное, что, пожалуй, тебя еще охотнее станут читать после сегодняшнего лицедейства. Би-би-си хочет от тебя отделаться, но, раз ты не нарушил контракта, они будут вынуждены расплатиться с тобой по-царски. Кстати: из-за дурной славы тебе не заказана дорожка в другие телевизионные компании, если только ты займешь правильную позицию.

— Какую же?

— Раскаяние.

— Само собой. Я раскаюсь с открытым сердцем. Сколько хороших карьер начиналось с раннего раскаяния. Джон Нокс был в свое время католическим патером, святой Павел — язычником-греком, а Моисей — египетским вельможей. Они сначала угнетали и унижали свой собственный народ, а потом раскаялись. Публично раскаялись. Слушай, если я вернусь, как меня примут в Шотландии?

Мистер Уокер сказал:

— Мне кажется, тебя примут радушно. Ты стал известным человеком, хотя и остался в дураках. Ради первого твои земляки простят тебе второе.

— И наоборот?

— И наоборот.

— Отец, — сказал Келвин, — я снова это чувствую. Все ясно как божий день.

— План?

— План. Я должен вернуться в Глейк и взяться за дело.

— А почему в Глейк?

— А почему нет? Он же в самом центре, хочешь — в нефтяной Абердин подайся, хочешь — в денежный Эдинбург, а хочешь — в Глазго с его телевидением. Может, даже духовный сан приму. А может, не приму. Будет мешать, когда займусь католическим вопросом. Не исключено также, что в будущем мы самоопределимся, отделив Шотландию от Британских островов.

— Географически? — встревоженно спросил отец.

Келвин от души рассмеялся:

— Нет, политически. Не беспокойся, отец, я не утратил чувство реальности.

— Тогда осталось снять только один вопрос, — сказал мистер Уокер и предостерегающе поднял палец. — Я имею в виду девицу, которую ты отвадил в Би-би-си. Ты ей что-то сказал про любовь. Я ничего не знаю, хотя подозреваю самое худшее. Тебе не будет от меня никакой поддержки, если ты еще раз вступишь в незаконную связь.

— Я достаточно изведал непостоянство женского сердца, — хмуро сказал Келвин, — и плотски познаю теперь только ту, с которой буду связан законными узами.

Итак, они вернулись в Шотландию.

Спад

С помощью отца он кончил вечернюю школу, поработал независимым журналистом, по примеру братьев определился в университет и, проучившись в нем, стал доктором богословия. Он был посвящен в духовный сан и сначала служил в Глейке, потом в Глазго, потом перевелся в Эдинбург. Убийственные проповеди на радио и телевидении привлекли к нему внимание широких слоев. Сегодня он как бы официальный выразитель всех сдерживающих сил в шотландской религии и общественном мнении. За предсказуемость реакции на любую тему его любят и ценят публика, пресса и даже оппоненты. Поддерживая дружеские отношения с лидерами большинства шотландских политических партий, сам он ни в какой не состоит, хотя обязательно входит в чрезвычайно важные общественные комитеты, где служит противовесом не очень радикальным социалистам. И он такой хороший противовес, что эти важные общественные комитеты ни до чего практически не договариваются, и, поскольку для этого именно они и созданы, все кругом довольны. В конце семидесятых годов вдруг показалось, что он готов поддержать своим авторитетом отделение Шотландии от Британских островов, однако по зрелом размышлении оставил все как есть. Теперь это далеко не тот нелепый, располагающий к себе, демонический молодой человек с невероятной пробивной силой, который в шестидесятые годы замышлял покорить весь мир с его деяниями, — теперь он выдержаннее и спокойнее. В сорок лет он стал председателем 293-й Генеральной ассамблеи сепаратистов свободных пресвитериан шотландской церкви и женился на девушке вдвое его моложе, родившей ему шестерых детей. Эти дети не очень счастливы.

Джек и Джил не поженились и не расстались. Джек скоро бросил работать кондуктором автобуса, стал преподавать в лондонской художественной школе и полюбил это занятие: он хороший педагог, хотя и плохой художник. Время от времени он бывает неверен Джил, поскольку воспитание не позволяет ему грубо пресекать попытки соблазнить его, хотя он больше не колотит и вообще не обижает ее, как бы она себя ни вела. В их квартире на Лэдброк-гроув Джил перестала сосать большой палец, полюбила стряпать и растолстела, поскольку из-за собственной лени осталась чужда идеям эмансипации женщины. На пороге сорокалетия у них — почти случайно (хотя и не совсем) — родился ребенок, потом они усыновили другого, совершенно случайно родившегося у их приятельницы.

Эти дети часто бывают счастливы.

Им это легче дается.

Они англичане.