Падение Хронополиса

— Как там у вас, капитан?

— В порядке, лейтенант. — Капитан узнал голос с мостика. — Пришлите сюда утешителя Фигеля.

В дверях замаячили дюжие фигуры охраны. Этон обернулся — стражи порядка пораженно заглядывали внутрь. На несколько секунд повисла напряженная тишина.

— Вы бы не трогали нас, капитан, — прозвучал наконец порывистый испуганный голос Квейла. — Иначе ваша душа канет в пучину…

— Молчать! — Этон был потрясен и оскорблен наглостью богохульника.

Протолкавшись между охранниками, появился корабельный утешитель Фигель. При виде стоящих на коленях, но в то же время далеких от покорности фигур и сверкающих глаз Квейла, из глубины капюшона священнослужителя донесся глубокий вздох. Утешитель Фигель начертил в воздухе знак круга и вытянул руку перед собой ладонью вперед.

— Изыди, Принц Отвратный, — торопливо забубнил он. — Изыди и пропади в глубинах времени, сними заклятие и скверну с этих слуг Господних..

Травматики мгновенно обернулись на звуки голоса Фигеля и все, как один, сделали в его сторону странный жест, сложив по-особому пальцы правой руки, как будто пытаясь оградить себя от наговора или порчи.

Квейл дико рассмеялся:

— Это ты не оскверняй нас своими пустыми заклятиями, поп!

Не обращая внимания на грубости, отец-утешитель Фигель начал перечисление святых имен, извлекая из-под складок своей мантии похожую на вазу вместительную чашу.

— Уведите их и заприте в камере! — гневно приказал капитан Этон. — Адмирал Хайт решит, где состоится трибунал — на его флагмане или в Хронополисе по возвращении.

Охранники начали выволакивать еретиков из помещения. Утешитель Фигель, бормоча себе под нос молитвы, вовсю брызгал по сторонам освященным вином: на стены кладовой, на самих сектантов, на металлический пол.

И тут по коридорам и отсекам корабля пронесся раскатистый удар гонга.

Из интеркома донесся голос лейтенанта Харса:

— Капитан, получено сообщение с флагмана. Обнаружен противник, идущий на цель.

— Сейчас буду, — ответил Этон.

Он поспешно направился к тралу, но сержант Квейл, вырвавшись из рук полицейских, сковывавших еретиков наручниками, преградил ему путь:

— Мы нужны вам, капитан! Я вам нужен. Никто лучше меня не справится с компьютером управления огнем!

Утешитель Фигель плеснул в лицо сержанта целую пригоршню святого вина:

— Ты осквернил себя преступной ересью, преступил заповеди Господни…

— Позвольте мне выполнить мой долг, — продолжал взывать Квейл к Этону. — Сейчас не время ослаблять корабль. Пустите меня за компьютер… — Он съежился от страха. — Потому что я не хочу утонуть в страте… без…

Внезапно Этон понял, что хотел сказать сержант. Травматики верили, что есть некий ритуал, который спасает — или хотя бы может спасти — незащищенные души, попавшие внутрь страта, что может случиться, например, если «Молот Империи» погибнет в предстоящей схватке. Этон не сомневался, что именно этому был посвящен прерванный им обряд. Это была, конечно, чушь, суеверие фанатиков. Но сейчас Квейл, лишенный этой воображаемой защиты, хотел бороться за свою жизнь сам, не ожидая беспомощно исхода сражения.

И в одном он все же был прав. Он был выдающимся канониром, лучшим на «Молоте Империи». Без него эффективность управления огнем будет меньше максимальной.

Этон посмотрел на сержанта с нескрываемым презрением:

— Хорошо. Освобождаетесь на время боя.

Оглянувшись к остальным закованным в наручники, капитан отметил в их числе еще двух человек из центра управления огнем.

— Сержанта Квейла и вот этих двоих освободить. Арестовать их немедленно после отбоя боевой тревоги.

В сопровождении утешителя Фигеля, который не отставал от него ни на шаг, капитан Этон спустился на мостик. На экране главного сканера уже были видны точки — корабли Гегемонии. Их изображение передавалось на «Молот Империи» с мощного бета-сканера флагмана.

— Они уже близко, сэр, — доложил сканерист.

Ждать оставалось недолго, но наступило то затишье, когда на флагмане кипит работа, проверяются и перепроверяются оценки ситуации, а периферийные корабли, в основном эсминцы вроде «Молота Империи», пассивно ждут.

Испытывая неуместное чувство вины за вынужденное безделье, капитан Этон ожидал приказа. Не время для эмоций, но никуда от них не денешься.

Фигель стоял напротив Этона (по церковным правилам, корабельный утешитель во время боя должен находиться на мостике и быть готов оказать моральную поддержку). Сейчас утешитель внимательно глядел в озабоченное лицо молодого капитана.

— Вы обеспокоены, — негромко сказал он.

Этон глядел на собственное отражение в блестящем металле стола. Его ровные черты лица, серые глаза и точеный нос были искажены и вытянуты выпуклой поверхностью и, казалось, смотрят на него из глубины измученных эпох.

— Как долго это продолжалось на борту моего корабля? — спросил он священника так же негромко. — У вас нет предположений?

— Нет. Секта травматиков известна умением хранить свою тайну. Конечно, обнаружить такое извращение на своем корабле вам более чем неприятно.