Падение Константинополя. Гибель Византийской империи под натиском османов

В самом же городе напряжение стало сказываться на настрое защитников. Взаимная неприязнь между венецианцами и генуэзцами прорывалась открытыми ссорами. Венецианцы винили генуэзцев в катастрофе 28 апреля. Генуэзцы парировали, что во всем виновата опрометчивость Коко. Затем они обвинили венецианцев в том, что те уводили корабли в безопасное место при всякой возможности. Венецианцы возразили, что они сняли рули с многих своих галер и хранили их вместе с парусами в городе. Почему генуэзцы не поступили так же? Генуэзцы заметили, что не намерены снижать мореходность своих судов, особенно в ситуации, когда у многих из них в Пере находятся жены и дети. Когда венецианцы далее упрекнули генуэзцев в том, что те поддерживали связь с лагерем султана, последовал ответ, что любые переговоры, которые они там вели, совершались с полного ведома императора, с которым у них одинаковые интересы. Перебранка приобрела настолько публичный характер, что император в отчаянии вызвал к себе глав обеих сторон и умолял их помириться друг с другом. «Нам хватает и войны за нашими воротами! – воскликнул он. – Ради Господа Бога, не начинайте войну между собой». Его слова не прошли даром. Внешне сотрудничество восстановилось, но неприязнь осталась.

Вероятно, в эти дни император делал попытки договориться с султаном. По-видимому, генуэзцы Перы прощупывали почву от его имени. Но султан не изменил своего предложения. Город должен быть сдан ему безоговорочно, и тогда он лично позаботится о сохранении жизни и имущества его жителей. Император, если пожелает, может удалиться в Морею. Эти условия были неприемлемы. Никто в городе, каких бы политических взглядов ни придерживался, не желал даже думать об унизительной капитуляции; и никто не верил в милосердие султана. Однако среди советников императора было несколько человек, считавших, что он должен бежать из города. Он сможет эффективнее организовать кампанию против турок, находясь за пределами Константинополя, чем внутри. Его братья и множество сочувствующих со всего Балканского полуострова наверняка стекутся под его знамена, включая, может статься, и самого храбреца Скандербега; и, возможно, он сумел бы побудить Западную Европу исполнить ее долг. Но Константин спокойно и решительно отказался их слушать. Он опасался, что если покинет город, оборона рухнет; и, если городу суждено погибнуть, он погибнет вместе с ним[67].

У генуэзцев Перы были веские причины стремиться к миру. 5 мая турецкие орудия начали вести стрельбу поверх города по христианским кораблям у цепи. Они целились по венецианским судам, однако ядро в двести фунтов[68] попало в генуэзское торговое судно с ценным грузом шелка и потопило его. Судно принадлежало купцу из Перы и стояло на якоре под стенами. Муниципалитет сразу же направил султану жалобу, указывая на то, насколько полезен для него нейтралитет Перы. Турецкие министры встретили послов вызывающе: их артиллеристы не могли знать, что это не враждебный, «пиратский» корабль, явившийся помочь их врагам. Но если его владелец сможет доказать свою правоту, султан, как только захватит Константинополь, сразу же рассмотрит его дело и полностью возместит потери.

В первые дни мая огромная пушка Урбана вышла из строя. К 6 мая ее успели отремонтировать; и обстрел наземных стен возобновился с новой силой, а в это же время турецкие корабли явно готовились к бою. Защитники не без оснований заподозрили, что на следующий день состоится штурм, и тоже приступили к подготовке. Однако когда через четыре часа после заката 7 мая турки пошли на приступ, их удар был направлен против Месотихиона – среднего участка наземных стен. Огромное число турок, вооруженных, как обычно, лестницами и крюками на копьях, хлынуло в засыпанный ров. Около трех часов продолжался ожесточенный бой; но они не смогли прорваться через разрушенные стены и частокол. Чудеса доблести приписывали греческому солдату по имени Рангаве, который, по слухам, разрубил надвое самого султанского знаменосца Амирбея, но сам вскоре был окружен и убит.

Хотя турецкий флот в ту ночь не атаковал, обстановка в Золотом Роге казалась настолько небезопасной, что на следующий день венецианцы решили выгрузить все военное имущество, хранившееся на их кораблях, и поместить его в императорский арсенал. 9 мая они также решили перевести все свои корабли, кроме необходимых для охраны заграждения, в небольшую гавань под названием Неорион, или Просфорион, недалеко от заградительной цепи под Акрополем, чтобы их экипажи смогли помочь в обороне Влахернского квартала, где стены были сильно повреждены пушками с понтона. Некоторые моряки поначалу не хотели соглашаться. Только 13 мая перестановка была завершена. Основной задачей моряков стал ремонт стен, защищавших квартал.

Они едва не опоздали. Накануне вечером турки предприняли еще одно полномасштабное наступление, на этот раз на возвышенности у стыка Влахернской и Феодосиевой стены. Уже близилась полночь, когда начался штурм. Его отбили и вскоре отозвали; в этом месте стены были все еще слишком крепки[69].