Падение Константинополя в 1453 году

Кардинал Исидор, будучи сам греком, держал себя настолько сдержанно и тактично, что близкий к императору Франдзис предположил: а не имело бы смысл сделать его патриархом вместо отсутствовавшего Григория Маммаса? Но Константин был убежден, что Исидор никогда на это не согласится. В то же время архиепископ Леонард с присущим латинянам пренебрежением к грекам открыто выражал неудовлетворенность положением дел. Он потребовал от императора арестовать лидеров оппозиции и назначить над ними суд. Это было неразумное предложение, осуществление которого лишь породило бы мучеников за веру. Константин довольствовался тем, что 15 ноября собрал во дворце членов Синаксиса и выслушал их возражения. По его просьбе они составили и подписали документ, излагающий причины их отказа принять Флорентийскую унию. В документе были снова повторены их богословские возражения против формулы о Святом Духе. Однако его авторы заявляли, что будут приветствовать созыв нового собора в Константинополе, на котором приняли бы участие правомочные представители всех восточных церквей; единственным же препятствием к этому является злая воля латинян. Они также писали, что будут с радостью приветствовать возвращение патриарха Григория, если он заверит их, что разделяет их богословские взгляды.

Неизвестно, присутствовал ли Геннадий на этой встрече с императором. Так или иначе, его имя не значится среди пятнадцати лиц, подписавших документ, среди которых было пять епископов, три высокопоставленных духовных сановника патриархии и семь настоятелей и монахов. Их позиция была не лишена смысла в случае, если бы уния не вела к расколу между константинопольской и всеми остальными православными церквами. Но для политических деятелей союз с Западом, который мог означать материальную поддержку, был важнее единства с восточными церквами, которые не могли оказать никакой помощи.

Несколько дней спустя пушки крепости Румелихисар потопили венецианское торговое судно, о котором писалось выше. По городу прокатилась новая волна паники; необходимость получить западную помощь представлялась теперь более настоятельной, чем когда-либо прежде. Партия унионистов вновь завоевывала сторонников. Геннадий, опасавшийся, по собственному признанию, того, что желание получить поддержку распространится среди византийцев, подобно лесному пожару, снова выпустил пространное воззвание, в котором подчеркивал, что западная помощь неизбежно приведет к унии. Он также повторял, что, по крайней мере, сам он никогда не запятнает свою веру в надежде на помощь, ценность которой весьма сомнительна. Его слова не остались без отклика.

12 декабря 1452 г. в кафедральном соборе св. Софии была отслужена торжественная литургия в присутствии императора и всего двора. В молитвах были упомянуты имена папы и отсутствующего патриарха и официально провозглашены положения Флорентийской унии. Кардинал Исидор, стремясь показать, что наконец-то симпатии широких слоев его греческих соотечественников завоеваны, сообщал, что церковь была переполнена и отсутствовали только Геннадий и его восемь монахов. Однако другие сторонники его партии рисуют иную картину: среди греков не наблюдалось энтузиазма, и отныне лишь немногие из них посещали собор, где разрешалось служить только тем священникам, которые признали унию. Архиепископу Леонарду даже император казался не особенно ревностным сторонником унии и пассивным в ее проведении, а Луку Нотараса он вообще считал ее открытым противником. Хотя часто цитируемая фраза Нотараса о том, что он предпочел бы султанский тюрбан кардинальской шапке, даже если он и произнес ее на самом деле, несомненно, была скорее вызвана раздражением против прямолинейности таких непримиримых латинян, как Леонард, которые не хотели понять его усилий в достижении примирения.

После того как уния была провозглашена, открытой оппозиции уже не существовало, а Геннадий хранил молчание в своей келье. Большинство жителей отнеслись к этому свершившемуся факту с угрюмой пассивностью; однако молились они только в тех церквах, где служили священники, не запятнавшие себя открытым признанием унии. Даже многие сторонники унии надеялись, что если город устоит, то ее положения можно будет изменить. Если бы сразу же вслед за провозглашением унии в город прибыли с Запада суда с солдатами, то ее практические преимущества могли бы завоевать ей всеобщую поддержку. Греки, держа в памяти учение об Экономии, могли бы тогда утешиться тем, что, поступившись своей преданностью вере, они в качестве компенсации смогут сохранить христианскую империю. Однако, уплатив цену, которая требовалась за помощь Запада, они просчитались[130].

Глава V. Приготовление к осаде