Падение Коцита

Вначале он не понял, что именно произошло. Вначале ему показалось, что он не закрыл глаза, а раскрыл их, и не лёг, а встал. Ибо смотрел теперь на всех откуда-то сверху, из-под потолка. И только когда он обратился к старшему сыну, а тот не ответил ему, гирбиру рода, когда он обратился к младшему, ко всем, пусть ответит хоть кто-нибудь! — а никто не ответил, — только тогда он понял, почему тело, лежащее на ритуальном ложе, показалось ему смутно знакомым. Это же его тело. Точнее, его бывшее тело. Он умер, и теперь его душу ожидает посмертное вечное блаженство, потому что так написано в Святой Книге.

Умерший гирбир с удовольствием наблюдал, как омывают кровью оставленное им тело, как последняя оскорбившая его вынуждена глядеть на пожирающих её внутренности крыс. Возможно, он остался бы посмотреть и на святое всесожжение… но жажда поскорее обрести посмертное блаженство обратила его помыслы к Богу. И едва это случилось, душу его повлекло ввысь и вон из города. И понял умерший гирбир, что происходит с ним, потому что и это происходящее также было описано в Святой Книге: «И обрати по смерти помыслы свои к Богу, и Бог ответит тебе и призовёт тебя пред Лице Свое…»

И с удовольствием вспоминал умерший гирбир обещания Бога о деталях посмертного блаженства для избранных Им. Одна тысяча семьсот сорок два раба каждому из народа Гун-Тамаш, к какому бы роду ни принадлежал избранный, даже если он умрёт во младенчестве или во чреве матери. Только за то, что принадлежит младенец к избранному народу Гун-Тамаш, одна тысяча семьсот сорок два раба будут служить ему в посмертии его.

Девятьсот девяносто девять рабов дополнительно полагается гирбиру рода. Приятно ощущать себя избранным среди избранных.

Все, кого обманул избранный во имя Бога и во время служения Богу, станут в посмертии своём служить обманувшему их, — по воле Бога. В земной жизни золото обманываемых переходит во власть избранных, в посмертии — их души. Великая мудрость Бога видна в этом решении Его.

Все, обидевшие любого из народа Гун-Тамаш, народа особого, народа избранного, избранного Богом, — в посмертии своём попадут во власть обиженного ими избранного, дабы мог избранный Богом предавать их мучениям и казням, по соизволению своему. А на другое утро воскресать будут они, дабы новые мучения принять от представителя избранного Богом народа Гун-Тамаш. И будет так продолжаться — вечность.

Все девы, к которым вожделел избранный в земной жизни, даже мимолётно, в посмертии своём станут рабынями для утех. И, удовлетворив все прихоти господина и владыки своего, наказаниям будут преданы за то, что в жизни земной не стремились угодить положившему на них глаз свой представителю избранного Богом народа. А на следующее утро снова станут они живыми, юными и девственными.

И многие другие обещания Бога, в обмен на служение Ему в жизни земной, обещанные в посмертии избранному народу Гун-Тамаш, вспоминал умерший гирбир.

И каждый раз, когда вспоминал он новое обещание Бога, и примерял его на себя, и предвкушал грядущее вечное блаженство своё, и ожидал личного мучительства врагов своих, ускорялся полёт призрачного тела умершего гирбира. И всё выше поднимался призрак, всё стремительнее и увереннее становился полёт его. Словно там, далеко, шарил в темноте глаз Бога, и каждая мысль, устремлённая к Богу, зажигала огоньком свечи душу умершего. И всё сильнее и увереннее привлекал Бог умершего гирбира к Себе. И это тоже было предсказано в Святой Книге: «Так же, как стремится умерший насладиться посмертным блаженством, стремится Бог насладить избранного Им…»

13–03

Нетерпеливая жажда наслаждений сотрясала призрачное тело умершего гирбира, когда взмыл он ввысь над пограничными горами и завис над Долиной Лиловых Зиккуратов.

И в этот момент изумился он тому, что название это знакомо ему, откуда-то. Но счёл сие очередной милостью Бога.

И опускался он вниз, замедляя полёт свой, и к некоему туману, висящему в долине, приближался он. И понял он, что принятое им за туман есть дым от всесожжений, дым сгорающих жертв, благоухание Бога, и умилился призрак умершего гирбира милости Бога своего, встречающего преданного Ему благоуханиями Своими, всесожжениями жертв Своих.

И над вершинами лиловых зиккуратов пролетел призрак, над вершинами горькими, над вершинами грозными, ибо там принимали мучения, мучения вечные, — враги Бога.

И к сердцу долины приблизился призрак, к величественному Кубу приблизился, к одной из сторон его. И завис в воздухе на малое время. И дым от сожигаемых жертв проходил сквозь призрак, втягиваясь таинственно в стену Куба, Куба грозного, Куба страшного, ибо страшен Бог в гневе Своем.

И извернулась невообразимо стена Куба, и втянула в себя призрак умершего гирбира, и поглотила его, как дым.

13–04

И очутился умерший во тьме непроницаемой, и завис на месте, и застыл в неподвижности. И взыграла обида в призрачном сердце умершего: где же Бог? Отчего не спешит Он насладить избранного Своего, ибо клялся в том Самим Собою, о чём сказано в Святой Книге?