Падение (ЛП)

— Но это мои решения. Ты сам так говорил, Коул. Будущее не предначертано. Ни в наших генах, ни в звездах. Все зависит от нас.

Минуту они стояли, наблюдая как утки глубоко ныряют в воду. Вдали Лайла вытеснила Клеменс из смотровой башни и побежала в их направлении.

— Твой отец, — задыхаясь, произнесла она, когда добралась до них. — С ним все в порядке, но он попал в какую-то странную аварию. Он в больнице. Показали по новостям.

* * *

Позднее, когда Ана лежала рядом с Коулом в односпальном мешке, ее мысли перескакивали с последнего разговора с отцом к тому, что он находится в больнице со сломанной ногой. В новостях сообщили, что причиной послужила неполадка в тормозах, отчего машина на скорости съехала с дороги, но Ана подозревала, что отец с Домбрантом таким образом пытались уйти от спецслужбы Коллегии. Что она не могла понять, так это почему? Ана думала над тем, зачем главе Коллегии арестовывать знаменитого доктора Барбера или бесконечно держать его где-то под замком. Но отец не был так самонадеян.

С того утра в ней начало расти чувство. Все началось, когда она увидела Хелен и Тэмсин, и глубоко укоренилось, когда она узнала о присутствии Председателя в день смерти матери, которая впоследствии затеяла с Аной свои игры. Она жаждала справедливости. Ей хотелось открыть, каким монстром является Эвелин.

— Нервничаешь? — прошептал Коул, которому тоже не спалось. Она переживала, но и хотела, чтобы это случилось быстрее. Если шаман действительно сможет прийти к ней во сне, что он позволит ей увидеть?

* * *

Ана стояла возле теплой походной плиты в центре палатки, ощущая дезориентацию. Девушка не могла вспомнить, как здесь очутилась. Палатка по форме напоминала конус и придерживалась двумя большими деревянными жердями, связанными вместе высоко в центре и спускающимися к креплениям у земли. Стены покрывала светлая холстина. С металлической цепочки, натянутой между опорами палатки, свешивались горшки. В одном углу были разбросаны постельные принадлежности, меха животных и подушки. С другой стороны стояли потрепанный стол, деревянный стул, стеклянные чашки, миски, сложенные коробки.

Она нахмурилась. У нее было чувство, что она должна знать, что здесь делает, это вертелось на кончике языка, крутилось в мыслях. Но когда она попыталась сосредоточиться, то поняла, что не знает ничего конкретного — ни откуда она, не своего имени, ни возраста. Было ли это важно? Она не была уверена.

В палатке было темно. Свет лился только из установленной высоко в центре простой лампадки. Она сделала шаг по шаткому полу из незакрепленного деревянного настила в поисках двери. Когда девушка отошла от плиты, на нее повеял ветерок. Напротив спальной зоны, с другой стороны палатки, на холщовой стене между жердями собрались свободные складки. Девушка отодвинула ткань и увидела разрыв между слоями. Скользнув вглубь, один из слоев закрыл за ней вход. Она отодвинула второй сгиб материала и вынырнула на воздух настолько холодный, что у нее перехватило дыхание.

Ана находилась в огромной долине, окруженной горами с покрытыми снегом вершинами. Вдали на другом берегу реки разросся густой сосновый лес. Впереди воздух облизывали языки костра. Собака породы хаски стояла перед палаткой, выжидающе за ней наблюдая.

— Привет, — произнесла она. Собака развернулась и потрусила по сочной траве к огню. Через несколько шагов она остановилась, ожидая пока девушка за ней последует.

Собака привела ее к пожилому человеку с кожей цвета корицы, длинными волосами и высокими скулами. Он расположился у огня, тряся что-то похожее на высохшую тыкву, наполненную семечками. Его грязный плащ хлопал на ветру.

Первая хаски присоединилась ко второй и вместе они принялись что-то разнюхивать в траве.

— Я сплю, — сказала Ана.

— Тогда, возможно, ты могла бы согреть небо, — ответил мужчина. — Здесь холодно. Сейчас лето, но все равно холодно.

— Вы тоже спите?

— Сплю ли я? — он перестал трясти своей погремушкой и пристально посмотрел на нее. Мужчина был моложе, чем ей сначала показалось. У него были темные волосы, а не седые. Нос был длинный, с плоской переносицей и широкими ноздрями. Морщины вокруг глаз, казалось, пульсировали, будто появляясь и исчезая, как волны в море. — Возможно, — сказал он. — Не уверен.

— Кто-нибудь еще здесь есть? Кажется, кто-то должен был меня ждать.

— Возможно, — сказал он.

Она огляделась вокруг. Мутноватый солнечный свет лениво разлегся по горам, бороздя сосны и купаясь в реке. Никаких признаков других палаток или людей не проявлялось в их величественных изгибах.

— Ты любишь музыку? — спросил он.

— Да.

— Каждая душа как музыка. Состоит из тех же основных нот, а звучит по-разному. — Мужчина внимательнее вгляделся в нее. Она вздрогнула, когда поняла, что его глаза покрыты пеленой. Он был слеп. — Я уже не вижу, так как раньше, — произнес он. — Связь со многими вещами нарушилась. Но разруха сейчас повсюду. Да, — прошептал он. — Да, ты тоже видела это. Теперь я знаю, кто ты.