Падение Майсура. Часть первая (СИ)

Далее последовала зарядка и растяжка, чтобы члены тела пришли в себя после ночевки на природе. Так, уже время к часам восьми приближается, значит можно потихоньку двигать пехом. А увидит кого- в траву нырнуть дело недолгое. Но в это время все стараются уже закончить свое путешествие и добраться до места. Или стать на ночевку, сготовить ужин и так далее. И Виктор, поймав взглядом очередной ориентир к северо-востоку, потихоньку двинулся дальше.

И снова ночь была посвящена марш-броску. Но до Астрахани по прямой таким темпом три недели. А кругами и за месяц не справишься. А столкнётся с кем, ни беда- отбрешется, языками владеет, одет в местное платье, и достаточно грязен, чтобы не выделяться.

Так, ночь за ночью, Виктор в быстром темпе двигался по выжженной солнцем степи, от кургана к кургану. Путь был трудным. Дни стояли очень знойные; но ночи были ясные, тихие, лунные. Хлебные поля сменялись равнинами белого ковыля. Водные места, сменялись на безводные, ровные места превращались в холмистые, а холмистые - в ровные. Протяжно, то тише, то громче, посвистывал пустынный ветер. Тревожно перекликались степные зверьки, таинственно шептались травы. На дневках в лазурном небе звонкоголосо пели птицы.

На третью ночь пути Резанцев вплавь форсировал Сал, берега которого поросли кизилом и бирючиной, толкая вперед вязанку сухого камыша, на которые он примостил свои вещички. Над берегами реки, что заросли густым камышом, с печальными унылыми криками кружили потревоженные болотные птицы. Теперь он двигался на восток вдоль северного берега реки, так как в предыдущие дни сильно страдал от жажды ( в степи редко встречалась вода) и теперь не желал лишаться источника живительной влаги под рукой. Шаг влево, шаг вправо, может дорого стоить.

Повсюду, насколько можно было охватить взглядом, простиралось море чахлой, тускло-коричневой травы, по которой гнал волны резкий порывистый ветер. Бескрайние ландшафты. Однообразие пейзажа нарушали редкие деревья, низкорослые и высохшие, да сверкавшая вдали река, подобно змее извивавшаяся в траве.

На пятый день, резонно полагая, что уже достаточно удалился от Аксайской станицы и уже находится где-то вблизи границы калмыцких кочевий, наш смельчак решил особо не прятаться и передвигаться в дневное время. Пока проблем не возникало. Хотя, оказалось, что царское правительство активно переселяет в Сальские степи крестьян из центральной России, нищавшей и вымиравшей от голода и болезней. Резанцев частенько встречал крестьян как мужского, так и женского пола, в подвязанных кушаком рубахах и драных обмотках. Молчаливые, неподвижные, они пристально глядели на него. Вид у них был чертовски рабский.

Парень упорно старался избегать больших селений, чтобы не выдать себя, но не раз смело заходил в маленькие поселки, состоявшие из десятка-двух хат, зная, что никому из измученной нуждой обитателей в голову не придет бежать докладывать к начальству. Пока у переселенцев хватало своих трудностей. Они не могли приспособиться к здешнему климату и методам ведения хозяйства. Непаханая земля Причерноморья требовала особого отношения к себе, чтобы не допускать сдувающих верхний слой почвы черных бурь и не дать расползаться оврагам (это очень легко бывает в безлесной степи).

Здесь наш герой выдавал себя за обрусевшего немца-путешественника:

— Родом я из Прибалтики, и зовут меня Иоганес Христианович Шелленберг, — степенно рассказывал крестьянам Виктор очередную легенду.

По видимому, этот немец был большой оригинал.

— Брожу я среди народа, записываю народные предания, сказки, песни, тосты, — накручивал парень благодарным слушателям на уши макаронную продукцию "Доширака".

Пока такое прокатывало, крестьяне были довольно простодушными и всему верили. Наш герой тоже поведал сюжет нескольких популярных фильмов и сериалов, чем привел в полный восторг своих слушателей. Так что его часто угощали и денег уходило совсем немного. Разве что, вместо фляги он прикупил небольшой бурдючок, местной калмыцкой работы.

Десятки километров пути каждый день оставались позади. Переход от Европы к Азии каждый час делался все заметнее: леса исчезли, трава густела и являла всю большую силу растительности, показывались неведомые птицы, орлы сидели на кочках у дороги, как будто на страже и гордо смотрели на путешественника. Цивилизация и власть в этих забытых богом краях была представлена лишь редкими почтовыми станциями. Почти всегда это была дрянная одинокая изба, без ограды, как бивуак, где коротал свои дни, словно какой-нибудь Робинзон Крузо, всеми забытый и одичавший здешний смотритель.