Падение Мэроу

Лилия охает и хватается за сердце. Мать обнимает Аргоса и шепчет ему слова успокоения. Равки сидят недвижимы. Колум и Меланта держатся за руки и молча смотрят на принца. Гвиана разглядывает свои ногти. Ей, кажется, до разговора вообще нет дела.

– Так зачем ты здесь? – спрашиваю я у равка.

– Мне нужно точно знать, чем грозит встреча Аргоса и Матери в Алую Ночь. Необходима информация, которая поможет всем нам.

– И как ты это сделаешь? Как узнаешь то, чего никто не знает?

– Я отведу мальчика к ликанам и спрошу у древней ведьмы.

Меня разрывает смех, и я понимаю, что равк определенно потерял рассудок. Ладно ещё свиток и рассказ, накарябанный на нём. Я даже поверю в то, что Матерь – это Королева Змей, но это… древней ведьмы не существует.

Слишком много информации за один день. Мозг плавится, и я не могу сдержать истерический смех.

Матерь существует, допустим. Но всех древних ведьм убили. Как и первых ликанов, равков и хоттов. Древние были истреблены в войну между кланами.

Встаю со стула и отхожу от стола как можно дальше.

– Ты не веришь, – говорит принц.

Проверяю кулон на руке и, повернувшись, говорю:

– Не существует никакой древней ведьмы. Её придумали, чтобы пугать непослушных детей, и давать надежду глупым взрослым, вроде тебя.

– Помнится, в существование Матери ты тоже не верила, а она здесь – на Мэроу. И она хочет вернуться домой. Единственное, что её останавливает, – это время. А у нас оно есть, до восхода Алой Луны.

– Я не отдам тебе мальчика и не позволю тащить его в столь далекие края.

– Я не прошу его отдавать.

– Тогда чего ты просишь?

– Ты пойдешь с нами.

– А если нет?

– Если нет, то я заберу Аргоса.

На мгновение я задумываюсь над словами равка и, уперев руки в бока, спрашиваю:

– Допустим. Представим, что древняя ведьма существует, и она сможет сказать нам то, что будет. А что потом? Ты исполнишь слово, что дал брату?

– Возможно. Все будет зависеть от слов древней ведьмы.

Равк переводит взгляд с одного лица на другое и спрашивает:

– У кого-то есть вопросы?

И раздается гул голосов. Гвиана интересуется, как далеко идти до этих самых ликанов и в каких удобствах будет проходить дорога. Колум спрашивает, где доказательство того, что равк не предаст нас. Лилия вообще не понимает, что происходит и только мать успокаивает Аргоса и говорит, что его никто и никогда не обидит. Глупое заявление от глупой женщины. Если же она решила успокоить ребенка, то это тоже полнейший бред, пусть лучше он будет знать опасность в лицо и научится защищать себя, так как сможет. Равк отвечает на вопросы один за одним, встаёт с места во главе стола и сообщает, что с ним едут все желающие, кроме Лилии, которая может не пережить этот путь. За столом продолжается спор и разговор между всеми обитателями дома.

Равк проходит мимо меня и, повернувшись к остальным, говорит:

– Выдвигаемся завтра на рассвете. Отдохните как следует.

Отворачивается от них, пробегает по мне взглядом, криво улыбается и говорит:

– Отличный наряд, тебе идёт.

– Ой, заткнись.

– Не положено разговаривать так с королевской семьей.

Хмыкнув, спрашиваю:

– И что ты мне сделаешь? Накажешь?

Принц делает вид, что задумался, а потом лукаво улыбнувшись, отвечает:

– Звучит как приглашение.

– Ты отвратителен.

– Стараюсь. И всё это только для тебя.

Больше я ничего не успеваю сказать, слегка поклонившись, принц удаляется по коридору и заворачивает за угол.

Глава 21. Долгий путь

"И давший "слово" должен держать его, ибо гибель ожидает лжеца"

(Книга Матери и Отца. Глава семнадцатая)

* * *

Утро наступило слишком быстро. За всю ночь я не сомкнула глаз. Видимо, выспалась за время, что была под действием магии. Я всё думала и думала. Вспоминала Эмета и его безоговорочное желание помочь всем и каждому. Думала о Нефел и том, что она не успела увидеть нормальной жизни. Я грезила надеждой, что когда-то увезу её из Ваала и мы сможем найти тихую гавань. Не смогли. Не успели. Рассуждала о Гвиане и о том, как резко перевернулась её жизнь, но она всё равно осталась собой. Королева до кончиков ногтей. Помнится, что она говорила мне – суть существа не изменить. И всё указывает на её правоту, но… я чувствую, что внутри меня что-то изменилось. Я стала менее эгоистичной и с каких-то пор думаю о других. Например, об Аргосе и Колуме. Даже о Меланте и Лилии.

Я изменилась.

И знаю причину этому.

Эмет. Порой мне кажется, что с его смертью внутри меня что-то осталось. Это практически невесомая, но достаточно сильная часть добра.

Эмет сделал меня слабее. Будь я прежней охотницей – той, что шла по головам к своей цели, то убила бы Шрама, как только увидела.

Я больше не в силах находиться в комнате. На десятый раз перепроверив оружие и браслет на руке, покидаю спальню.

Тихо. Но несмотря на пустой коридор, в доме повисло напряжение. Нам предстоит сделать немыслимое, но я даже не очень переживаю по поводу пути к древней ведьме. Меня страшит безрассудство, с которым я готова встать против Матери всего живого ради чужого ребенка.