Падение, огонь и покаяние

Альтмер, подбежав, со всей силы вонзил клинок в грудь Архангела Удовольствий, который от ощущения собственного уродства и увиденного чуда инженерии впал в ступор и желал только смерти. Бывший рыцарь выдернул клинок и со всей силы ударил противника в ногу, чуть ниже колена, перерезав голень, заставив его упасть на землю.

Враг опёрся на три конечности, а Азариэль навис с клинком, подобно жестокому палачу. Бывший рыцарь не произносил пафосных и красочных речей, он легко вознёс меч над шеей главы сектанта и со всей силы опустил клинок. Лезвие быстро прошло через плоть и с лёгкостью разрезало позвоночник.

В разуме не было ничего. Абсолютно. Он убил рыцаря Ордена, одного из наследников былой эпохи, но жалости не возникло, кроме пугающей пустоты. Для Азариэля этот бывший рыцарь потерял всякую родственность с прошлым и превратился во врага, который достоин смерти.

Голова откатилась недалеко. Азариэль поднял её и взял с собой как доказательство своей победы и поспешил на выход. Пока бывший рыцарь шёл по коридорам форта он не почувствовал той нагнетающей обстановки, что была ранее. Не было ни голосов, ни искушений, словно спала та самая пелена дурмана.

Но ещё терзала ещё одна мысль, которая появлялась, когда он смотрел на обнажённую металлическую левую руку, где лишь ладонь укрывается перчаткой. Парень понимал, что с подобной конструкцией нельзя представать перед легионерами, ибо это чревато последствиями. Однако решение нашлось неожиданно, опередив поиск. Перед самым выходом висела обычное кожаное пальто аристократического покроя. И эту одёжку бывший рыцарь сорвал и одел. Как только рукав покрыл металл, и парень убедился, что его странную руку не видно, Азариэль открыл дверь, и его настигло удивление.

Внутренний двор форта наполнен имперскими солдатами, выстроившимися в отряды по десять человек и ожидающими команды офицеров. Немногие воины таскают тела и складывают в ряды, но больше всего тех, кто просто стоит и таковых Азариэль насчитал шесть отделений, полностью занявших внутренний двор.

– Друзья, – повернулся альтмер к товарищам и усмотрел, что их лица выражали скорбь, но не радость от победы. Руки за спиной, а сзади выстроилось больше десяти солдат, образовав что–то вроде конвоя или ограждения с короткими имперскими клинками наголо.

Бывший рыцарь почувствовал неладное, но уходить уже поздно, ибо к нему уже приближался командир, который его и встретил на опушке леса.

– Вы победили врага? – бесстрастно задал вопрос командир.

– А вы? – вкрадчиво спросил парень.

– Да, к нам пришло подкрепление соседнего гарнизона и подошло два патруля, которые заметили дым. Нам удалось оттеснить противника во внутренний двор, а потом и добить здесь. Ну, а вы одержали победу?

– Да.

– Докажите.

В ответ Азариэль протянул на вытянутую лишь окровавленную и опаленную голову врага.

– Отлично, – Холодно сказал легионер и тут же обратился к солдатам. – Легионеры, именем Империи и её закона арестовать этого эльфа! – грозно и громко приказал командир.

– Какого?! За что?! – схватившись за меч и отбросив голову, вскрикнул Азариэль, чувствуя, как обида и страх вспыхнули и тут же погасли в груди.

– Именем императора, выполняйте!

– За что? – вопросил парень и опустил меч, зная, что с легионерами ему не совладать.

– Вы обвиняетесь в подделке официальных документов Империи и приказов офицеров легиона, – командир сменил официозный тон на грубый. – Понимаешь, Рыцарь-Вассал Дециан погиб месяц назад в Морровинде при налёте бандитов на форт. А значит, он вам ничего дать не мог, и вы лгали легиону. Империя такого не прощает. Схватите его!

Глава 18. Милость императора

Спустя двое суток. Бравильская тюрьма.

В камере кожу покалывает лёгкий холод и прохлада. Повсюду слышались стенания, разговоры и мольбы в других камерах, перемешиваясь со звучанием капающей влаги и говора стражников, сливаясь в единую тюремную симфонию. И каждый камень в кладке и стенах мрачного помещения словно исторгает камерный чуждый холод, который задавал ощущения уныния и безнадёги.

В комнате сидело пятеро воителей, ибо бывший стражник цитадели пал в бою, вступивших в битву с полчищами сектантов, но осуждённых Империей. Они не герои, вставшие на защиту Тамриэля, а преступники, подделавшие ради личной выгоды имперские документы в глазах закона. Такова ирония жизни.

В камере повисла полнейшая тишина, нарушаемая лишь сопением Готфрида, перемешанная с тяжелейшим напряжением, повисшим в воздухе.

Рафаэль был готов взорваться. Он себя битый час накручивал, что не смог отговорить всех от этой затей с подделкой документов. И в каждый раз, при умозаключении, он констатировал, что всего оказывался прав с финалом. Как он предсказывал, так и произошло.

– Жалко Ронана, – прошептал Рихард. – Совсем чуть-чуть не дожил до победы.

И Рафаэль не сдержался:

– Вот холера! По твоей милости мы тут сидим! – обратился разъярённый бывший наёмник к магу. – По твоей милости Ронан помер от лап придурков.

– Я не знал, что он умер, когда в последний раз его видел, он был жив, – стараясь оправдаться, говорил Айк’Аран.