Падение Рима

– Это напрасно, Лициний. За нами так зорко наблюдают, что мы не можем скрыть этого. Гораздо благоразумнее будет действовать открыто. Ты сам пойдешь к нему вместе с Сальвием. От моего имени вы сообщите ему, что римляне уничтожили уже последних готов, которые держались еще в башне Адриана, и просят, чтобы я с исаврийцами вступил в Рим теперь же, не ожидая битвы с Тейей. Скажите ему, что я прошу его сообщить, согласен ли он, чтобы вы тотчас отправились туда с исаврийцами. Без его согласия ни я, ни исаврийцы не тронемся с места.

Как только Лициний вышел, в палатку вошел Сифакс.

– О господин, – умоляющим голосом обратился он к Цетегу, – не доверяй этому больному со спокойным, проницательным взглядом. Я так боюсь его.

– Я знаю, мой Сифакс, что он охотно уничтожил бы меня. Но он так осторожен, что я никак не мог ничего выведать у него. Слушай: я знаю, ты хорошо плаваешь. Но умеешь ли ты нырять? Можешь ли долго оставаться под водою?

– Могу, – с гордостью ответил Сифакс.

– Прекрасно! – вскричал Цетег. – Я узнал, что Нарзес ведет тайные разговоры с Альбоином и Василиском не в палатке, – в лагерь тысячи ушей, – а в купальне. Врачи предписали ему утреннее купание в море. Для этой цели ему устроили купальню, к которой можно добраться в лодке. Его сопровождают туда Альбин и Василиск, и я заметила, что каждый раз, возвратившись оттуда, они знают распоряжения Нарзеса и последние вести, полученные из Византии.

– Отлично, – ответил Сифакс. – Если эти вести можно узнать в купальне, обещаю, что ты будешь знать все. Притом вот уже несколько дней подряд какой-то рыбак делает мне разные знаки. Я думаю, что он хочет сообщить мне нечто. Но лангобарды так следят за каждым моим шагом, что мне не удалось незаметно поговорить с ним. Быть может, теперь, нырнуть в воду, я узнаю также и то, что хочет сообщить этот рыбак.

Между тем вскоре возвратился Лициний.

– Префект, – с радостью вскричал он. – Как хорошо сделал ты, что послал к Нарзесу. Он действительно отпускает нас в Рим. Не понимаю, как мог он сделать это! Вот уж истинно, – кого Бог захочет погубить, того Он ослепляет.

– Расскажи же подробно, что говорил Нарзес, – улыбаясь ответил Цетег.

– Когда я передал ему твое поручение, он сначала не поверил. «Неужели, – недоверчиво сказал он, – благоразумные римляне могут приглашать к себе исаврийцев и префекта, благодаря которому они должны были выносить голод и быть поневоле храбрыми?» Но я возразил ему, что это уже дело префекта. Если он ошибся, то римляне не пожелают впустить его добровольно в свой город, и тогда семи тысяч исаврийцев слишком мало для того, чтобы можно было надеяться взять с ними город штурмом. Это, невидимому, убедило его. Он дал разрешение, с тем условием, что если римляне не впустят нас добровольно, то мы не будем пытаться овладеть городом силой, а тотчас возвратимся назад. Знаешь ли, он, невидимому, ничего не имеет против того, чтобы сам отправился с нами. По крайней мере он спросил: «Когда же префект думает отправиться?» И был видимо удивлен, когда я ответил, что ты останешься здесь, а исаврийцев поведу я и Сальвий.

– Неужели? – вскричал Цетег, и глаза его заблестели. – И как это его называют умнейшим человеком? Такая глупость!.. Отпустить меня в Рим! Да это сами боги ослепили его, и я не могу не воспользоваться разрешением! Меня тянет в Капитолий! Я тотчас отправлюсь с вами. Сифакс, седлай лошадей!

Но мавр сделал ему знак.

– Оставь меня одного, трибун, – сказал Цетег, заметив знак мавра. – Я сейчас снова позову тебя.

– О господин! – вскричал Сифакс, как только Лициний ведет исаврийцев, а ты останься хотя до завтра. Завтра я выужу в море две верные тайны. Я говорил сегодня с тем рыбаком. Он вовсе не рыбак, а писец Прокопия. Прокопий послал тебе семь писем, и так как ни одно не дошло до тебя, – лангобарды перехватили всех послов, – то он послал наконец одного умного человека. У него также есть письмо к тебе, но лангобарды очень зорко следят за ним, – один раз они уже схватили его и хотели убить, но его отец, здешний рыбак, привел свидетелей, что это его сын, и они отпустили его. С тех пор он уже не носит письма при себе. Но сегодня ночью много рыбаков собираются на ловлю. Он выедет с другими и захватит письмо. А завтра утром Нарзес будет купаться, – сегодня болезнь помешала ему. Из Византии сегодня прибыл почтовый императорский корабль. Останься до завтра, пока я все узнаю.

– Конечно, останусь, – ответил Цетег. – Позови мне Лициния.

– Я остаюсь здесь до завтра, – сказал префект вошедшему трибуну. Ты же тотчас веди исаврийцев в Рим. По всей вероятности, я догоню вас дорогой. Но если бы я и не успел, то идите в Рим без меня. Ты Лициний, охраняй Капитолий.

– Начальник! – вскричал юноша. – Это такая честь для меня! Но мне хотелось бы, чтобы ты поскорее ушел от этого Нарзеса. Я не доверяю ему.