Падение с яблони. Том 2

И вот запах выпускного бала! Это не просто букет дорогих и дешевых парфюмов, табака и вина, дыма и перегара, это какой-то особый дух свободы, включающий в себя все это и пробирающий тебя до косточек.

Минут пять я стоял у входа, глазел и вдыхал. И наконец сообразил, что имею право танцевать с любой из присутствующих здесь красавиц. А красавиц было невпроворот, все были красавицы – и знакомые, и незнакомые. К ним меня тянуло.

Но я бы точно простоял до утра, выбирая красивейшую. Если бы не чудо, посланное мне Всевышним.

В этой яркой и пестрой толпе мелькнула вдруг простая белая кофточка, но с удивительным объемом груди! Сердце у меня екнуло, встрепенулось, учуяв родное.

Любаша смотрела так, будто давно уже наблюдала за мной и не решалась подходить, потому что хотела растянуть удовольствие. Она была с Мариной Бисюхиной и Леной Цапко.

Мы сошлись на середине зала и слились в поцелуе, словно были здесь одни. И кто бы мог подумать, что пьяный выпускник, развратник Соболевский на глазах у всех так нагло целуется с настоящей девственницей! Слава богу, что есть на свете чувство, которое называется «плевать на всех!», и что ему подвластны даже стопроцентные девочки.

Мы не виделись с Любашей, наверное, месяц. И я сразу же, как только освободил свои губы, спросил о причине задержки.

Любаше было трудно заговорить. Изнутри ее душил восторг. И она жалась ко мне молча, словно приехала не от мамочки родной, а, наоборот, к ней.

Мы танцевали.

– Так что же случилось, Любонька моя? Я уже успел подумать, что ты там вышла замуж и нарожала кучу детей. Не от меня.

– Да нет, просто надо было помочь матери, – немногословно объяснила она.

Я продолжал расспрашивать Любашу обо всем. И мне удалось выудить, что у нее есть еще две маленькие сестрички, что папа серьезно болен запоями, а мать с утра до ночи пропадает на ферме.

Тогда я и спросил:

– Но чего ради ты вернулась?

Она ничего не ответила. Даже немного отстранилась от меня.

Что, видимо, означало протест против моей глупости.

«Конечно же, ради тебя!» – кричали ее глаза.

* * *

Танцы закончились раньше положенного, чтобы быстрей прокрутить кино. Механик спешил домой. И толпа его прокляла.

Мы отправились гулять.

Это была теплая летняя ночь. И мы до утра проболтались в Приморском парке. Сопила с Леночкой, Харьковский с Мариной. Дешевый вовремя куда-то исчез. И совершенно ничего в эту ночь не произошло. Но мне хочется, чтобы она осталась в памяти. Потому что в эту ночь всем было удивительно хорошо. Так что мы и не заметили, как наступило утро.

А утром я чувствовал такую свежесть в себе, будто на славу выспался.

* * *

Сегодня опять не пошел на завод. Спешить, думаю, некуда. Все еще впереди. Сейчас главное – настроиться.

Детство вроде уже закончилось. Я переворачиваю страницу и действительно начинаю новую жизнь.

Теперь, когда начну зарабатывать, может, и удастся покончить с этой проклятой зависимостью, которая, как печать, лежит на всех моих восемнадцати летах.

А пока еще один, последний взгляд во вчерашний день.

Вот верчу в руках фотографию своей группы. Смотрю на каждую мордашку и кажется мне, что все они меня очень любили. Поэтому приятно смотреть на них и чувствовать что-то похожее на сладкую грусть.

Жека Стародубов. Теперь-то он точно отрастит волосы до пяток. Если, конечно, это не будет противоречить технике безопасности на заводе. А может быть, он скоро женится и жена ему их повыдерет. Бедный Жека. Он так хочет бабу, что, предложи ему сейчас какая стерва себя, он согласится на любые условия. И женится, и острижется наголо, и гантели забросит, и душу продаст.

Чисто по-человечески и сугубо по-мужски мне его очень жаль. В последнее время он даже перестал качать свои мышцы. Начал курить и попивать. Думает, что бабы так сразу и повиснут на шею.

Он страдает угрями и тяжело переживает это. И наверняка все свои проблемы связывает с этим горем. Как-то он спросил:

– Леха, у тебя когда-нибудь были прыщики на морде?

Я ответил:

– Не, никогда. На морде ничего не было, кроме радости. На жопе – были.

Его это убило. Правда, через время он опять спросил:

– Леха, а ты что-нибудь делаешь, чтоб на лице не было этого самого?..

У меня, к несчастью, было веселое настроение.

– Конечно! – говорю. – Регулярно занимаюсь онанизмом. Два раза в неделю. Причем строго. А ты что, не знал, что это надо делать обязательно? Не, Жека, тебя, наверно, не из старого дуба сделали, а из молодого. Или вообще из березы!

Бедняга весь покрылся пятнами, и угри его разбухли прямо на глазах. Я так и не понял, то ли действительно подсказал ему выход, то ли наступил на уже больное место. Но вопросов больше он мне никогда не задавал.