Падение с небес

Очередная ракета упала и погасла; он снова вскочил на ноги и, спотыкаясь, двинулся к темной полуразрушенной стене бывшего фермерского дома. Возле нее присел на корточки, пытаясь восстановить дыхание, – страх сжимал горло, мешая дышать. Столь сильное чувство ужаса перед неизвестностью он испытал впервые в жизни. Что такое страх – Марк хорошо знал: последние два года это чувство постоянно сопровождало его, но такого парализующего ужаса он не испытывал еще никогда.

Он тронул пальцами холодную как лед щеку: она дрожала, и зубы, словно за компанию, выбивали мелкую дробь.

– Если так пойдет дело, как я буду стрелять? – в отчаянии прошептал он. До боли сжав челюсти, сложил ладони вместе и сунул их между ног в попытке унять дрожь. – И здесь оставаться нельзя.

Ну да, здесь его обнаружить легче всего. Немецкий снайпер в первую очередь будет внимательно изучать эти руины. Надо выбираться отсюда побыстрее. И двигать обратно к своим траншеям. Жуткий страх превратился в настоящую панику; как безумный, он поднялся, собираясь бежать обратно, даже готов был бросить здесь прислоненную к стенке винтовку.

– Bist du da?[1] – тихо прошептал кто-то в темноте совсем рядом.

Марк мгновенно застыл на месте.

– Ja[2], – прозвучал ответ у стены подальше.

Левой рукой Марк нащупал винтовку; правая рука взялась за рукоятку пистолета, указательный палец привычно лег на спусковой крючок.

– Komm, wir gehen zurück[3].

Совсем близко от Марка прошла чья-то тяжело нагруженная фигура; он почти не видел ее, скорее чувствовал. Готовый в любой момент снять палец с предохранителя винтовки, Марк повел стволом вслед. Немец тяжело споткнулся на ненадежном снежном полотне; катушка с проводом и инструменты, которые он тащил на себе, глухо лязгнули друг о друга. Немец выругался:

– Scheisse![4]

– Halt den Mund[5], – отозвался другой.

И они двинулись дальше в сторону немецких траншей, проходящих наверху, по гребню холма.

Марк никак не мог ожидать, что в такую погоду немцы вышлют команду к проволочным заграждениям. Прежде всего он думал о немецком снайпере, но теперь обрадовался неожиданной удаче.

Эта парочка проведет его сквозь немецкие заграждения, и их отчетливые, глубокие следы спрячут его след от вражеского стрелка.

Приняв решение, он с удивлением обнаружил, что страх куда-то исчез, руки тверды как скала и уже не дрожат и дышит он глубоко и спокойно. Вспомнив свою недавнюю слабость, он невесело усмехнулся и легко зашагал вслед за немцами.

Не успели они пройти и сотню шагов, как вдруг снегопад прекратился. Марк растерялся. Он очень рассчитывал на то, что снег будет идти по крайней мере до рассвета. Однако упрямо продолжал шагать следом за фрицами. И чем ближе они подходили к своим позициям, тем быстрее и увереннее двигались.

В двух сотнях ярдов от гребня Марк покинул их и свернул в сторону. Он продолжил путь один вокруг склона холма, шаг за шагом, чуть ли не на ощупь пробираясь через частые проволочные заграждения, пока наконец не узнал то самое место, которое они с Фергюсом выбрали еще днем с помощью биноклей.

Ствол одного из дубов, которые когда-то росли на холме, упал прямо вниз по склону, вывернув из мягкой, перепаханной взрывами земли огромный клубок перепутанных корней. Марк заполз туда, выбирая между ними местечко, куда бы падала густая тень и закрывала его от лучей низкого зимнего солнца. Он повозился на животе, пока корни почти наполовину не закрыли его, но так, чтобы оставалась возможность двигать головой и плечами и наблюдать за всем, что происходит перед ним на северном склоне холма.

Теперь первая забота – тщательно проверить винтовку, особенно довольно уязвимый прицел системы Бисли, убедиться, что он не повредился или не сбился, пока он пересекал нейтральную полосу. Потом Марк съел два бутерброда с ветчиной, выпил несколько умеренных глотков сладкого кофе и надвинул на лицо, включая нос, шерстяной шарф для теплоты и чтобы замаскировать пар изо рта. Потом опустил лоб на деревянный приклад винтовки. Он давно выработал в себе привычку мгновенно засыпать, когда надо. Пока он дремал, снова пошел снег.

Марк проснулся, когда пришел болезненно-серенький рассвет, и обнаружил, что весь покрыт тонкой белой пеленой снежинок. Стараясь не очень нарушить ее, он медленно поднял голову и часто заморгал, сбрасывая снежинки с ресниц. Замерзшие пальцы плохо сгибались; чтобы разогнать кровь, он как следует подвигал ими, не снимая перчаток.

Ему снова повезло… не многовато ли сразу две удачи за ночь? Сначала двое немцев провели его через проход в проволочном заграждении, и вот теперь этот тоненький слой естественной маскировки, позволяющий слиться с окружением среди спутанных корней дуба. Что-то и вправду слишком ему везет, не качнулся бы маятник в обратную сторону.