Падение терратоса (СИ)

- Вы голодны? Я скажу сыну, и он принесет вам ужин.

- Разве только что-нибудь попить, я бы выспался с дороги.

- Располагайтесь, Кинт, если что-то нужно, то не стесняйтесь.

- А сколько стоит эта комната?

- Уже все оплачено управлением... в общем, не беспокойтесь, вы можете проживать здесь неделю, а потом двадцать кестов серебром в сутки... Маки, мой сын, сейчас принесет вам морс, - ответила мадам Поль и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

"Двадцать кестов, - подумал Кинт, - дороговато, несмотря на условия".

Сняв верхнюю одежду, Кинт повесил ее в шкаф, затем достал из сумки портупею с пистолетами, повесил ее на спинку стула, а стул придвинул к кровати, подумал пару секунд, достал один пистолет из кобуры и сунул под большую, мягкую и вкусно пахнущую каким-то цветочным мылом подушку. Разложив сумки и убрав их в шкаф, Кинт прошел в туалетную комнату, покрутил вентиль и, заткнув блестящую медную ванну пробкой, пустил в нее горячую воду.

- Разрешите, - спросили из-за двери одновременно со стуком.

- Да...

В комнату вошел парень лет двадцати.

- Ваш морс, господин Кинт.

- Спасибо, Маки, весьма кстати, - поблагодарил Кинт и сразу отпил из большой и высокой кружки половину, - очень вкусно.

- Матушка сама по осени варит варенье, а потом мы делаем морс. Что-то еще?

- Нет, больше ничего, спасибо.

Закрыв за Маки дверь, Кинт набил трубку, раскурил ее, затем разделся и вот так нагишом и с трубкой протопал в туалетную комнату, где с блаженством погрузился в ванну.

Глава десятая

Словно в юности... гудки цехов со стороны промышленного района разбудили Кинта рано утром. Он пару минут лежал, оглядывая комнату, и все никак не мог привыкнуть к роли богатого торговца, хотя играть ему ее понравилось... все вежливы и учтивы, комната за двадцать кестов в сутки... что ж, играть - так играть! Умывшись и одевшись, Кинт некоторое время стоял у зеркала и никак не мог придумать, как пристроить портупею под подогнанный по фигуре камзол. Бросив эту бесполезную затею, Кинт засунул один из пистолетов сзади за пояс штанов, а дополнительный магазин просто положил в карман. Затем надел пояс с револьвером и палашом, а сверху накинул бессовестно дорогой плащ коричневой кожи тонкой выделки. Надев шляпу, Кинт еще раз осмотрел себя в большое зеркало у шкафа и, хмыкнув, отцепил ножны с палашом, все же он "торговец", а не отставной вояка.

- Вы не будете завтракать, господин Кинт? - поинтересовалась мадам Поль, когда Кинт спустился на первый этаж и прошел в холл.

- Я в центр, в булочную... раньше любил там завтракать, - ответил Кинт и хотел добавить "когда водились монеты в кармане", но не стал...

- А, там есть пара булочных с отличной сдобой, сама у них покупаю. Что ж, приятного вам завтрака.

- Спасибо.

Предрассветные сумерки и туман, наползающий на Актур со стороны моря, не способствовали хорошей видимости. Выйдя из арки, Кинт остановился на тротуаре, так как услышал звук приближающейся повозки, еще не хватало под колеса угодить. Сначала послышался размеренный цокот копыт по мостовой, а затем и желтым пятном в тумане показался фонарь повозки. Кинт свистнул.

- Пррр! Куда угодно господину? - приподнял засаленный и помятый котелок возница.

- Недалеко от ратуши, на площади, булочная...

- Знаю, - кивнул возница, - полезайте, господин, но поедем медленно, сами видите, какой туман.

- Ну, пока доедем - и рассветет.

- Пожалуй, - кивнул возница.

Разглядеть дорогу было затруднительно, но возница ориентировался не по уличным фонарям, от которых было мало проку в таком тумане, а скорее полагался на какое-то внутреннее чутье. А через полчаса пути с материка налетел промозглый северный ветер, и тумана как не бывало. Но в целом в Актуре было тепло, даже слишком, для последнего месяца зимы. Кинт обратил внимание, что в небольших палисадниках у домов квартала ремесленников на кустах и деревьях начали набухать почки. Вот повозка въехала на оживленную площадь, по которой спешили рабочие, ремесленники и торговцы, пешком, верхом и в повозках, открывались многочисленные лавки и салоны, рестораны и магазины.

- Приехали. - Возница остановил повозку у булочной.

Расплатившись, Кинт шагнул на тротуар... его сразу захлестнули приятные воспоминания, когда он увидел, как женщина с пышными формами, в белоснежном фартуке и косынке, открывает ставни больших окон кафе при булочной, а из самой булочной разносится аромат свежей выпечки по всей улице. Кинт перешел через дорогу, купил в киоске коробку табака, утренний номер газеты и направился к кафе.

Ничего не изменилось... те же несколько столиков, приятный запах, весьма способствующий обильному слюноотделению, стойка с витриной образцов выпечки. Кинт оказался первым посетителем, и за стойкой еще никого не было, только из-за низкой дверцы с аркой доносился разговор. Дверь в кафе открылась. Тяжело опираясь на трость и сильно хромая, вошел отставной военный, тот самый, только очень сильно постаревший. Отставник кивнул Кинту, прошел два шага, но, словно что-то вспомнив, остановился и, развернувшись, сказал: