Падение титана, или Октябрьский конь

Теперь в состав клуба «Убей Цезаря» входил двадцать один человек: Гай Требоний, Децим Брут, Стай Мурк, Тиллий Кимбр, Минуций Базил, Децим Туруллий, Квинт Лигарий, Антистий Лабеон, братья Сервилии Каски, братья Цецилии, Попиллий Лигурийский, Петроний, Понтий Аквила, Рубрий Руга, Отацилий Насон, Цезенний Лентон, Кассий Пармский, Спурий Мелий и Сервий Сульпиций Гальба. Помимо своей ненависти к Цезарю Спурий Мелий назвал еще одну весьма странную, хотя и логичную причину своего вхождения в клуб. Четыре века назад его предок, тоже Спурий Мелий, пытался сделаться царем Рима. И убить Цезаря — это для него, Спурия, единственный способ смыть позорное пятно с его семьи, которая с тех пор так и не оправилась. Впрочем, обретение Гальбы больше обрадовало основателей клуба, ибо он, как патриций и экс-претор, пользовался огромным влиянием. В ранний период галльской войны Гальба даже провел кампанию в Альпах, но так плохо, что Цезарь быстренько отослал его от себя. Кроме того, Гальба был одним из тех, кому Цезарь наставил рога.

Помимо него только шестеро членов клуба могли претендовать на некоторую известность, но, к сожалению, остальные, как мрачно говорил Требоний Дециму Бруту, были жалкой кучкой людишек, или на что-то претендующих, или уже бывших.

— Самое лучшее в ситуации — это то, что никто не проболтался. Я даже шепотка не слышал, что существует какой-то там клуб.

— Я тоже не слышал, — сказал Децим Брут. — Если бы нам удалось заполучить еще двух китов вроде Гальбы, дело бы сдвинулось с мертвой точки. Двадцать три члена — это уже команда, вполне способная биться за голову Октябрьского коня.

— А наше предприятие очень похоже на состязание за голову Октябрьского коня, — сказал, помолчав, Требоний. — Если подумать, мы хотим сделать то же самое, так? Убить лучшего боевого коня, какой есть в Риме.

— Абсолютно согласен. Цезарь на класс выше всех. Никто не может даже надеяться затмить этого сверхгероя. Если бы была надежда, не было бы нужды убивать его. Хотя у Антония грандиозные планы — ха! Требоний, Антония тоже придется убить. Что ты на это скажешь?

— Я не согласен, — сказал Требоний. — Если мы хотим жить и процветать, все должны считать нас патриотами! Убьем хоть одного из подчиненных Цезаря — и превратимся в мятежников и изгоев.

— С Долабеллой можно иметь дело, — сказал Децим Брут. — А Антоний дикарь.

Тут его управляющий постучал в дверь кабинета.

— Господин, пришел Гай Кассий.

Децим Брут и Требоний тревожно переглянулись.

— Приведи его, Бокх.

Кассий вошел с довольно неуверенным видом, что показалось странным. Обычно в неуверенности его нельзя было упрекнуть. Все, что угодно, только не это.

— Я не помешал? — спросил он, что-то почуяв.

— Нет-нет, — ответил Децим Брут, придвигая третье кресло. — Вина? Или сначала поешь?

Кассий тяжело опустился в кресло, свел вместе руки, сплел пальцы.

— Спасибо, мне ничего не нужно.

Воцарилось молчание, которое почему-то трудно было прервать. Первым заговорил Кассий:

— Что вы думаете о нашем пожизненном диктаторе?

— Что мы сами сделали палку для наших спин, — ответил Требоний.

— И что мы больше никогда не будем свободными, — добавил Децим Брут.

— Я думаю так же. И Марк Брут тоже, хотя он не верит, что с этим можно что-либо сделать.

— А ты, Кассий, значит, считаешь, что можно что-нибудь сделать? — спросил Требоний.

— Можно! — воскликнул Кассий. — Его надо убить.

Он поднял янтарно-карие глаза на Требония и увидел в его унылом лице нечто такое, что заставило его затаить дыхание.

— Да я сам с удовольствием расколол бы этот жернов, висящий у нас на шеях!

— Как же ты сделал бы это? — спросил Децим Брут, напуская на себя озадаченный вид.

— Я не… я не… я пока не знаю, — заикаясь, ответил Кассий. — Вы понимаете, эта мысль появилась у меня только сейчас. Пока мы все не проголосовали за его пожизненное диктаторство, мне было как-то все равно, сколько он проживет. Но время ведь на него не влияет! Он будет таскаться на заседания сената даже в девяносто! У него фантастическое здоровье, а его ум всегда будет ясным.

По мере того как Кассий говорил, голос его становился громче. Две пары светлых сочувственных глаз внимательно следили за ним. Он понял, что попал к единомышленникам, и расслабился. Но все же решил уточнить:

— Я — единственный, кто так думает?

— Ни в коем случае, — ответил Требоний. — Фактически ты можешь вступить в клуб.

— Клуб?

— Клуб «Убей Цезаря». Мы так назвали его, чтобы в случае чего выдать все за шутку. Просто люди, которым Цезарь не нравится, собираются для заочных диспутов с ним. Убивают его, так сказать, в политическом смысле, — объяснил Требоний. — Пока в клубе двадцать один человек. Ты хочешь вступить?

Кассий решил этот вопрос с той же скоростью, с какой удрал от реки Билех в Сирию, оставив Марка Красса на произвол судьбы.

— Считайте меня членом вашего клуба, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — А теперь я с удовольствием выпью вина.