Падение титана, или Октябрьский конь

В Антиохии верблюдов разгрузили и переправили в Дамаск, чтобы повыгоднее сбыть. К сожалению, Цезарь хорошо понимал, каких колоссальных затрат потребует новое становление Рима. Любая мелочь тут не была лишней, даже выручка от продажи первоклассных верблюдов жителям знойных пустынь.

Наиболее богатым городом на побережье ему показался Тир, мировой центр изготовления пурпурной краски. С него и было взято поболее, чем с других городов, в плане налагаемых на эту область Сирии репараций. Уже за Тиром римлян догнала группа всадников и преподнесла Цезарю три ящика — от Гиркана, от Антипатра и от Кипрос. В каждом лежала золотая корона — не изящное хитросплетение тончайших золотых листиков, а тяжелое изделие в виде оливкового венка, ношение которого вызывает головную боль. Короны, которые позже стали прибывать от царя парфян, были копиями восточной тиары, высокого сооружения в форме усеченного конуса. Такая отяготила бы даже слона, шутил Цезарь. После этого короны пошли потоком, от каждого правителя, из каждой второстепенной сатрапии на реке Евфрат. Сампсикерам прислал ленту из плетеного золота, инкрустированную великолепным океанским жемчугом. От династии Пахлави из Селевкии-на-Тигре прислали огромный граненый и отполированный изумруд в золотой оправе. «Если так будет продолжаться, — весело думал Цезарь, — я смогу оплатить эту войну!»

В результате Цезарь приблизился к Тарсу с шестым легионом, германцами и двенадцатью мулами, нагруженными одними коронами.

Тарс казался преуспевающим, несмотря на отсутствие губернатора Сестия и его квестора Квинта Филиппа. Увидев лагерь близ реки Кидн, Цезарь подивился, с каким талантом Брут расположил его и обустроил. Загадка разрешилась, когда во дворце он столкнулся с Гаем Кассием Лонгином.

— Я знаю, Цезарь, мое заступничество излишне, но все равно хочу просить тебя за Гая Кассия, — сказал Брут со свойственным только ему виноватым выражением на лице. — Он привел тебе хороший флот и теперь помогает обучать новобранцев. Он намного лучше меня разбирается в военном деле.

«О Брут, со всей твоей философией, с прыщами, невзгодами и ростовщичеством!» — подумал Цезарь, вздохнув про себя.

Он не мог вспомнить, видел ли Гая Кассия раньше. Его старшего брата Квинта он, естественно, знал — по кампании против Афрания и Петрея в Ближней Испании, после которой Квинт был послан управлять Дальней Испанией. Но это не значило, что Цезарь не держал в уме Гая. Просто до известных событий Гай Кассий был обычным молодым человеком, делавшим первые шаги на юридическом поприще, поэтому едва ли заслуживал внимания. Сервилия, кстати, была очень довольна, устроив его помолвку с Тертуллой. «О боги, этот человек — муж моей дочери! Надеюсь, он с ней достаточно строг. Юлия не раз говорила, что Сервилия слишком разбаловала ее».

Теперь Гаю Кассию было тридцать шесть. Высокий, но не слишком, крепко сложенный, с военной выправкой, с правильными чертами лица, привлекательными для женщин. Уголки рта чуть приподняты. Волевой подбородок. Волосы жесткие, курчавые, непослушные, поэтому их приходится очень коротко стричь. Они светло-каштановые, как глаза и кожа.

Кассий в упор, не мигая смотрел в глаза Цезарю. Во взгляде читались плохо скрываемое презрение и гнев. «Ого, — подумал Цезарь, — Кассию вовсе не нравится быть в роли просителя. Если я допущу хоть малейший намек на его зависимость от моей воли, он выбежит вон и заколется. Понятно, почему он так нравится Сервилии. Он именно таков, каким она хотела бы видеть бедного Брута».

— Я знал одного человека, который в свое время построил несколько неплохих лагерей, и знаю, кто построил лагерь под Тарсом, — весело сказал он, широко улыбаясь и протягивая правую руку. — Конечно, это Гай Кассий! Чем Рим может отблагодарить тебя за то, что ты прогнал парфян из Сирии после смерти Красса? Я искренне надеюсь, что тебя приняли здесь хорошо.

Итак, милость была явлена без словесного оформления. У Гая Кассия не оставалось другого выбора, кроме как пожать протянутую ему руку, улыбнуться в ответ и вежливо возразить против столь высокой оценки своих сирийских заслуг.

При помощи рукопожатия и теплого дружеского приветствия этот статный и неодолимо располагающий к себе человек сумел дать понять побежденному, что тот прощен.

— Я послал гонца к Кальвину, чтобы он встретил нас с тем войском, которое ему удастся набрать в Иконии за десять дней, — сказал Цезарь за обедом. — Брут и Кассий, вы пойдете со мной. Брут, ты нужен мне как личный легат, а тебе, Кассий, я буду рад дать под командование легион. Кальвин возвращает Квинта Филиппа губернатором в Тарс, так что, как только он прибудет, мы двинемся к Киликийским воротам. Марк Антоний из Италии морем отправил Кальвину два легиона бывших республиканцев. Кальвин горит желанием снова схватиться с Фарнаком. — Он улыбнулся, глядя куда-то вдаль, за пределы столовой. — На этот раз все пойдет по-другому. Цезарь здесь, он пришел.

— Невероятное самомнение! — зло заметил Кассий позднее. — Неужели никогда и ничто не сможет поколебать его?