Мануйлов. — Нет, но я думаю, что это был половой психоз. По поводу Вырубовой я могу сказать следующее: по воскресеньям у Распутина была так называемая «уха», на которую приходили его знакомые. Сидело за столом человек 20, по крайней мере. Так — сидит Распутин, так — Вырубова. Начинается о чем-то разговор, потом Распутин говорит: «Вот ты, Аннушка, само добро, от тебя добро идет». И начинает на эту тему говорить. Она смотрит на него совершенно дикими глазами, впивается в него и каждое его слово ловит, потом хватает его руку и при всех (тут были самые подозрительные дамы) целует ее. Я присутствовал несколько раз. Ее я видел раза четыре. Два раза я слышал, как Распутин на нее кричал так, как не позволит себе кричать даже на горничную или на кухарку кто бы то ни было, и она сносила это. Тут было полное подчинение, и она была аннулирована. Такое же отношение было к царице. Присутствовавший при такой сцене епископ Исидор рассказывал мне, что он кричал на императрицу, и она не смела ни одного слова сказать. Так что эти женщины были у него в полном повиновении.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, какие у вас были отношения с Распутиным?
Мануйлов. — Никаких; никогда он мне никаких дел не устраивал, ни наград. Я ничем не воспользовался в его отношениях ко мне.
Председатель. — Но во всяком случае фактически это были довольно тесные отношения?
Мануйлов. — Как я докладывал, сначала были враждебные отношения, затем, когда я поступил к Штюрмеру, я приблизился. Меня страшно интересовал этот мир, и я не жалею, что я это видел, потому что много интересного узнал. Никаких особенно интимных отношений у нас не было, ни в каких кутежах его я не участвовал. Одно время я почти каждый день у него бывал.
Председатель. — Это какое время?
Мануйлов. — Когда был Штюрмер.
Председатель. — Т.-е., когда Штюрмер был у власти?
Мануйлов. — До августа, когда я был арестован.
Председатель. — Какое внешнее положение ваше было у Распутна? Кто вы были?
Мануйлов. — Там бывала такая масса народа, — приходят, даже и не спрашивают, кто и что, садятся, пьют чай и уходят.
Смиттен. — Скажите, пожалуйста, у вас были известные обязанности, вы состояли на службе; как же это сочеталось с вашими служебными обязанностями?
Мануйлов. — У меня никаких обязанностей не было.
Смиттен. — Это не вызывало порицания, что вы отвлекаетесь Распутиным от службы?
Мануйлов. — Я к Штюрмеру приезжал, когда хотел; у меня не было часов для занятий. Я продолжал писать в «Вечернем Времени», где был занят от 12 до 2-х.
Смиттен. — А никаких поручений, связанных с личностью Распутина, у вас не было, вы не получали от Штюрмера?
Мануйлов. — Было несколько раз. Один раз он был очень смущен холодным приемом у царицы и просил узнать, в чем дело.
Председатель. — Когда это было?
Мануйлов. — Это было в самом начале. Оказалось, что ничего серьезного не было.
Смиттен. — Вы спрашивали по этому поводу Распутина?
Мануйлов. — Да. Оказалось ничего особенного, она просто была чем-то расстроена, но не против Штюрмера.
Смиттен. — И Штюрмер вас просил справиться у Распутина, не знает ли он причины?
Мануйлов. — Да. Затем надо было что-то узнать в Царском Селе. Но все это были мелочи.
Иванов. — Распутин находился под особой охраной?
Мануйлов. — Об этом я и хочу сказать. Когда я впервые вошел туда, тогда был начальник охраны ген. Комиссаров, который и заведывал его охраной. Затем произошел такой скандал, который совпал как раз с историей Ржевского. Комиссаров наговорил каких-то дерзостей Распутину, и тот жаловался и громко говорил о том, что Комиссаров его обидел и т. д. Тогда больше Комиссарова не было, и его охраняло охранное отделение. При чем во время охраны Комиссарова дежурство несли, кажется, шесть или восемь сыщиков и постоянный автомобиль на углу.
Председатель. — А во время охраны охранным отделением?
Мануйлов. — Меньше было наблюдения. Между прочим, Распутин просил устроить ему автомобиль.
Председатель. — Кого просил?
Мануйлов. — Чтобы был постоянный автомобиль. Тогда я сказал Штюрмеру, но Штюрмер не захотел, говоря, что это неудобно. Тогда ему царица сказала, спустя некоторое время, что нужно отцу Григорию (как она его называла) дать автомобиль.
Председатель. — Какого ведомства был дан автомобиль?
Мануйлов. — Охранного отделения.
Председатель. — А какой военный автомобиль полагался ему?
Мануйлов. — Это не верно.
Председатель. — Вы не ездили с Распутиным в военном автомобиле?
Мануйлов. — Это было один раз. Тогда мне дал автомобиль генерал Секретев. Тогда нужно было Распутину поехать в Царское Село, а до этого он заезжал куда-то на Пушкинскую или на Знаменскую, я хорошо не помню.
Председатель. — Вместе с вами?
Мануйлов. — Я не заходил. Я довез и оставил.
