Председатель. — Каковы же были формы общения этого проходимца с бывшей императрицей и с Вырубовой?
Воейков. — Они совершенно искренно, я в этом убежден, верили в его святость, относились к нему, как к православному — ведь это рекомендация Питирима и Варнавы; они действительно верили, что этот человек им предан.
Председатель. — Как вы лично относились к Распутину?
Воейков. — Никак. Он порывался ко мне, я раз имел случай его встретить, видел его пять минут у Вырубовой. Я случайно зашел днем, и мне было неудобно сразу уйти. Я на него посмотрел, вижу — простой человек, который все время держит себя невоспитанно; я посидел пять минут и ушел. Второй раз я видел его в коридоре, в больнице. Третий раз — после крушения поезда с Вырубовой; я вошел к ней в дом в одно время с ним. Я взял фуражку и вышел. Всего три раза в жизни я видел Распутина. Чтобы позировать, что он со мной в хороших отношениях, он иногда писал мне записки с крестиком: «Дорогой мой…» и т. д.
Председатель. — Там был крестик с буквами Х. В. — Христос воскресе?
Воейков. — Затем, он присылал ко мне просителей, я ни одного просителя не принял; только двух девочек Полятус, меня просили заплатить за них в гимназию; ну я заплатил.
Председатем. — Скажите, что же делал Распутин у царицы или у Вырубовой, в присутствии царицы?
Воейков. — Я ни разу там не был. Всегда отклонял всякие разговоры, всегда говорил, что он их подведет.
Председатель. — Вы ни разу не были, но вы, вероятно, составили себе представление?
Воейков. — Мое убеждение лично, что ее величество смотрела на него, как на святого человека… Она всегда таких любила. Появился раз босоножка в Царском Селе, просил посох. Она подарила ему, как святому человеку, простой посох, он выругался и бросил.
Председатель. — Вы не считали Распутина хлыстом?
Воейков. — Нет, я его просто считал жуликом, а хлыстом не имел оснований его считать.
Председатель. — А вы интересовались хлыстовщиной?
Воейков. — Нет.
Председатель. — Почему же к вам попала эта статья Гофштеттера?
Воейков (смотрит рукопись). — Я не помню ее. Ко мне масса поступала таких бумаг, я даже их не читал.
Председатель. — А не знаете, г-жа Вырубова интересовалась этой сектой?
Воейков. — Когда ее привезли после крушения поезда, голова была пробита, рука вывернута, нога представляла собой мешок с костями; надежды на выздоровление не было почти никакой; Распутин приехал, помолился, и она безусловно верит, что по его молитве она поправилась.
Председатель. — Имели вы какое-нибудь отношение к назначениям и смене министров?
Воейков. — Абсолютно никакого. Одно из самых неудачных назначений — Протопопова — состоялось, когда я был, в течение пяти месяцев, в Ставке. Я уезжал в июле месяце, в это время вернулся Протопопов из своей поездки заграницу, я его не видал. Затем я заболел и провел весь сентябрь у себя в имении, в это время состоялось назначение Протопопова, и я с ним познакомился только, когда вернулся в Ставку.
Председатель. — А столь же неудачное назначение Штюрмера?
Воейков. — Это совершенно вне моего ведома, я лично всегда относился к Штюрмеру недоброжелательно.
Председатель. — Вам известно, что это назначение и ряд других исходило от Распутина?
Воейков. — Не знаю. Я знаю, что Протопопова рекомендовал государю Родзянко.
Председатель. — На должность?
Воейков. — На должность министра торговли.
Председатель. — Совершенно верно.
Воейков. — Затем знаю, что Протопопов в Англии произвел очень хорошее впечатление.
Председатель. — Но вы знаете, что своим назначением он, все-таки, обязан не рекомендации Родзянко и не хорошему впечатлению в Англии?
Воейков. — Вполне возможно.
Председатель. — В каких отношениях вы были с Питиримом?
Воейков. — Ни в каких. Он стремился всеми силами ко мне попасть, но неудачно. Первый раз в жизни я видел его в Тифлисе, в конце ноября и в начале декабря, в доме графини Воронцовой. Когда он был назначен, я совершенно этого не знал; приехав в первый раз в Ставку, он хотел меня видеть; мне не удалось от него скрыться; второй раз — он привез мне икону, которой благословил меня вместе с адмиралом Ниловым. Затем он послал мне письмо с просьбой об одном офицере.
Председатель. — Если вы принципиально так сторонились от всякого вмешательства в дела политические, чем объясняется, что в письмах Андроникова к вам находится целый ряд обращений по поводу того или другого министра, о необходимости сменить одного, назначить другого, и т. д.?
Воейков. — История Андроникова очень проста. Первый раз, что Андроников хотел обратиться ко мне, я его не принял.
Председатель. — Вам устроили скандал, вы имели неприятность?
