Падение царского режима. Том 4

В заключение Протопопов добавил, что он Хвостова из сферы своего наблюдения не выпустит, тем более, что его и Вырубову интересует, куда Хвостов мог спрятать все собранные им материалы о Распутине и о лицах, близко к нему стоявших, так как в делах департамента и в лично переданных Хвостовым при сдаче должности документах никаких переписок не только о Распутине, но и по поводу произведенных по приказанию Хвостова обысков в связи с делом Ржевского и арестом Симановича не осталось. Передав Протопопову свои соображения о том, какие именно справки и данные о Распутине могли находиться в архиве Хвостова, я высказал ему свое предположение, что этот архив Хвостов мог хранить или у себя в одном из имений в потайном месте, или в своем ящике в соединенном банке в Москве. Но Протопопов последнее предположение отвергнул, сообщив мне, что гр. В. С. Татищев в последнее время разошелся с Хвостовым, которого он вообще сравнительно мало знал, и теперь искренно сожалеет, что под влиянием своего зятя домогался, в свою пору, должности министра финансов. Ко всему этому Протопопов добавил мне, что ни по делам о выборах в Государственную Думу, ни по делам о прессе он лично не мог найти отражения расходов, произведенных непосредственно Хвостовым из отпущенных и лично ему переданных секретных сумм.

В ответ на это я поставил Протопопова в известность о том, что, в пору моего совместного служения с А. Н. Хвостовым, все расходы на Распутина и на постановку правого дела мною, с ведома Хвостова, производились из секретного фонда, откуда делались также и некоторые выдачи на прессу, в виде заимообразного позаимствования, и что ни от Маркова, ни от Замысловского я лично не слышал о получении ими каких-либо крупных ассигнований на устройство для того или другого желательного кандидата имущественного ценза, по случаю предстоявших в конце 1917 г. выборов в Государственную Думу. Были ли и какие именно расходы производимы Б. В. Штюрмером из переданных ему А. Н. Хвостовым денег на секретные надобности, я не знаю, так как я расстался с Штюрмером при условиях, исключающих возможность моей близости к нему, и кроме выданных ему мною из секретного фонда департамента 2 тысяч руб., из коих он 300 руб. истратил на покупку небольшого золотого портсигара в подарок Осипенко, я знаю, со слов А. А. Вырубовой и Мануйлова, что Штюрмером было выдано жене Илиодора Труфановой 500 рублей на обратный ее выезд к мужу, от которого она привозила Распутину письмо с изложением поручения А. Н. Хвостова, переданного ему, Илиодору, Ржевским.

По делу Ржевского, кроме первого моего разговора с Штюрмером во время производства им упомянутого уже мною расследования, я имел решительное с Штюрмером объяснение во второй половине февраля 1917 года, когда до меня дошли после процесса Мануйлова сведения о том, что Штюрмер в английском клубе позволил себе говорить, что он Мануйлова совершенно не знал до той поры, пока я, при назначении его, Б. В. Штюрмера, на пост председателя совета, не прикомандировал к нему Мануйлова для охраны его личности, возложив притом на Мануйлова, как своего секретного агента, обязанность наблюдения за ним, Штюрмером, и за его служебными действиями. Узнав об этом, я через гр. Борга устроил свидание со Штюрмером и, придя к нему, постарался ясно возобновить в памяти Б. В. Штюрмера не только старые эпизоды из жизни прошлого Штюрмера и его сыновей, связанные с услугами, им оказанными Мануйловым, но и факты из области недавнего времени, относившегося[*] к подготовительным мероприятиям со стороны того же Мануйлова при проведении кандидатуры Штюрмера на пост премьера. Затем, коснувшись вообще отношения Штюрмера к себе, я напомнил ему и дело Ржевского, расследование которого он передал в руки лица, близкого к А. Н. Хвостову, имя которого было связано с Ржевским.