Падение царского режима. Том 5

Крыжановский. — Нет. Когда я был в комиссии русско-польской, ко мне являлся представитель не то из правых организаций, не то из национального собрания, не помню хорошо фамилии; в числе разных других он принес свою записку, свои соображения по этому предмету. Уйдя из министерства внутренних дел, я из этих деятелей ни души не видал.

Председатель. — Так что вы изволите утверждать, что писали в автографической заметке: что известными личными свойствами своими вы обязаны нерасположением печати, в особенности таких газет, как «Гражданин» и «Русское Знамя», а также придворных кругов, объединенного дворянства, еврейства и передовых слоев народа?

Крыжановский. — Я всю жизнь занимал центральное положение человека умеренного, убежденного в необходимости органического, постепенного развития государственной жизни. Меня одинаково не долюбливали как «Гражданин» и «Русское Знамя», так и «Речь». Кн. Мещерский всю жизнь клеветал на меня.

Председатель. — Позвольте вернуться к назначению новых членов государственного совета.

Крыжановский. — О назначении новых членов я знаю следующее: 22 декабря я был в последний раз, в качестве государственного секретаря, в Царском Селе со всеподданнейшим докладом, испрашивавшим высочайших указаний, по назначению президиума в совет. Мне было указано, что ответ последует на-днях, и не было дано указаний. Проходит 25, 26 и 27-е число. Я приготовился писать напоминательную записку, потому что первое января подходило. Должно быть, 27-го вечером, мне позвонил Щегловитов и просил к нему заехать. Когда я к нему заехал, он сказал, что он назначен председателем государственного совета, что предполагаются большие перемены в государственном совете, и показал мне список лиц, который был представлен на этот предмет предыдущим председателем совета министров, А. Ф. Треповым. В числе лиц последним номером стояло и мое имя (если это действительно исходило от него). То, что я видел в руках Щегловитова, был список президиума и список новых назначений, в числе 12–14 человек; в числе последних стояло и мое имя.

Председатель. — 18?

Крыжановский. — Нет. Треповский список, кажется, был короче. Он меня спросил, хочу ли я перейти в члены государственного совета? Я ответил, что с Треповым никогда не говорил, но Куломзину говорил, что должность государственного секретаря надоела. Тогда он просил меня остаться до окончания сессии, ссылаясь на то, что ему, как новому председателю, незнакомому с техникой дела, будет затруднительно.

Председатель. — Со включением вас в члены государственного совета.

Крыжановский. — Я на это согласился на двух условиях. Во-первых, чтобы меня включили, и во-вторых, чтобы упразднили жалованье государственного секретаря и назначили жалованье по должности члена государственного совета, чтобы в мае не было никаких разговоров, а отказавшись от должности государственного секретаря, я остался в составе, при окладе. Так и было сделано. Меня включили в состав назначений числа 5–6 января, а содержание из должности государственного секретаря, 18.000 руб., перенесли на должность члена государственного совета. Затем я остался в предположении, что уйду в первой или во второй половине мая, если сессия не будет закончена раньше. Кто еще был в списке, я не помню. Я обратил внимание, что на первом месте стояло имя генерала из Красного Креста, Шведова. А на место государственного секретаря Трепов предлагал или Золотарева или И. Н. Лодыженского. Затем, Щегловитов сказал, что предстоят значительные изменения, что предположены к удалению Штюрмер, Горемыкин, гр. С. Д. Шереметев. На мой вопрос, что, собственно, это значит, он сказал, что Штюрмер удаляется в виду неудобства, остальные, как старики неходящие. Там были перечислены старики, которые не ходили в заседания: Розен, И. А. Зиновьев, который почти не ходит и спал, Н. А. Зиновьев, который ослеп, и Воеводский. Список тех, которые будут назначены вновь, он не показывал. 28-го или 29-го он прислал список новых членов, помеченных собственноручно государем императором. Все эти списки, все документы должны находиться в делах государственной канцелярии.

Председатель. — Что вы знаете по поводу происхождения этих довольно радикальных перемен?