Падение в неизбежность

– Их раньше у нас не было. Теперь как напасть какая-то. Всех кур в округе перебили. С виду такие хорошенькие, а в душе чистые злодеи.

– Ты моя ласка, Гази.

– А ты моя! Олечка.

Долго потом над этим смеялись и друг друга ласками называли. Голос у Гази – как мёд по всему её телу растекается, и акцент нравится, все звуки мягкие. Не всегда было понятно, что он там по телефону или видео говорит, любил тихо, почти шёпотом. Ей всё равно, главное, голос его слышать. После той ссоры он перестал к ней приставать с просьбами дурного свойства, как и не позволял себе такого никогда, ещё сказал, что любит её больше прежнего.

– Почему? – Оля лезла с вечными расспросами.

– Не знаю! Нет на это ответа.

Он, когда летел к ней на один день, деньги у всего Кизляра занимал. Не говорил, только недавно сознался. У них вроде на Кавказе, если одолжили немного, то и не ждут назад. Выручили, значит, себе хороший поступок зачли перед людьми и Богом. Большие деньги на ерунду всякую не очень принято давать, особенно близкому. Дал – можешь навсегда друга потерять. Ольга, когда Гази в дверях своей двушки увидела, рот от удивления и восхищения открыла. Высокий, осанка гордая, глаза углями пылают и губы пухлые, точь-в-точь как у этих кукол из инстаграма. Волосы тёмные-тёмные, а кожа на лице светлее, чем по видео. И совсем молоденький, и двадцати пяти не дашь. Застеснялись оба. Смешно вспоминать.

– Почему я тебе приглянулась? – Ольга выбивала из него ответ, как выбивают пыль из ковра: сколько ни старайся, до конца не выбьешь. – Я же обычная, ничего особенного. А ты такой красивый, смотреть больно.

Гази застенчиво улыбался, но было видно, что приятно ему такое от неё слышать, и обязательно:

– Спасибо, любимая.

Тогда они из дома так и не вышли. Он и Питера не увидел, только из окна такси, когда к её дому ехал и обратно в аэропорт. Как обещал, зацеловал всю и хоть немногословный был, но очень ласковый. Ольга предлагала ему по бокалу вина выпить за успешное лишение дорогой девственности, Гази улыбался, но вина пить не стал. Ночью молиться уходил, а перед этим в душе долго намывался.

– Зачем ты всё моешься и моешься, как енот-полоскун? – смеялась Ольга.

– Нечистый я был. Нельзя после близости простым омовением обойтись.

– Гази, ты честно ни о чём не жалеешь? – заглядывала ему в глаза Ольга.

– Нет, любимая. Я же этого сам сильно хотел и честно тебе в этом сознался.

– Вдруг тебе не понравилось?! Почему я должна из тебя всё клещами вытягивать? Вредный ты!

– Не вредный я. Не принято у нас слов много говорить. Неужели сама не чувствуешь, что с ума схожу, только дотронусь, – и добавил: – самая любимая ты! Самая вкусная… Самая моя – моя Олечка!

Ни дня не было, чтобы не писал ей из Кизляра, и в словах нежных посмелее стал. Скучал сильно. Ей тоже без него трудно. Вроде один-единственный день вместе были, а столько всего хорошего, за всю её жизнь столько не случалось.

– Не могу я без тебя, Олечка! Ничего не хочется. Есть забываю. К тебе хочу. Друзья не узнают, всё время где-то летаю, как дурак. Думал, увидимся – легче станет, будет что вспоминать. Только ещё трудней стало. Невыносимо!

Оля молчала, не могла решиться сказать: «Приезжай, живи у меня, устроится всё как-нибудь, сама от тоски помираю!» Что люди подумают, она не боялась, только перед дочкой неловко.

Гази сам решение принял и очень для себя непростое. На родине родители невесту ему подыскали – дочь лучшего друга отца. Давно отец мечту вынашивал с ним породниться и ждать устал, пока сын сам кого-то найдёт. И мать всё время на совесть давила: сноха ей в помощницы нужна, внуков хочет нянчить, пока силы есть. Старший брат женился недавно, свой дом строит, не сегодня-завтра переедет. А Гази – младший, по обычаю обязан остаться в отчем доме, с родителями. Не захотел Гази оправдываться и объяснять, что сердце его и душа в Питере остались. Позвонил Ольге:

– Если скажешь, что нужен тебе, – завтра же прилечу. Скажешь навсегда с тобой остаться – останусь!

Родные после такого поступка на него сильно обиделись, поначалу и общаться не хотели. Гази скрыл от них, что живёт с Ольгой, с русской, да ещё намного старше себя: знал, какая реакция последует. Сказал только, что надоело ему в Кизляре прозябать, сложится в Петербурге – значит, судьба такая, нет – вернётся.

Оля без слов приняла Гази и сразу временную регистрацию ему оформила. Через друга-земляка, что в Питере обосновался, Гази работу в охранном предприятии получил. Друг за него головой поручился, с детства знает: не подведёт. Деньги все Ольге приносил, себе не оставлял почти ничего, а если где подработка какая случалась, не отказывался. Так хорошо вместе жить начали. Ольга не нарадуется, с работы вприпрыжку домой бежит. Гази весёлый, рассмешит, когда надо, и услужливый – два раза просить не приходится.