Падение Ворона

Говорят, у Ворона всё схвачено, даже среди местных полицейских. И действительно — все вопросы он реально решает, а спорные ситуации легко разруливает. Потому Ворона уважают. Вот он, чуть враскачку, идет вдоль главного ряда, с аппетитом жует жирный тети-Машин беляш, начинённый свиным фаршем, отставляя руку, чтобы не запачкать синий фирменный спортивный костюм «Адидас» и одноименные белые кроссовки. Синяя бейсболка с белой надписью FBI[1] и квадратные роговые очки с зелеными стеклами довершают его наряд и позволяют видеть мир гораздо ярче и красивее, чем он есть на самом деле.

— Здравствуй начальник! Чего не подождал пять минут? — белозубо улыбается колдующий над мангалом аварец Керим. Аромат жареного на дровах мяса уже разносился по округе. — Зачем жирную свинью ешь? Зачем всухомятку живот набиваешь?

— И твоей свежатинки бараньей попробуем! — говорит Коряга — заместитель Ворона. Он чуть пониже, но шире в плечах, и идет не рядом с боссом, а из почтительности отстает на полшага, копируя его походку — вразвалочку, как у матроса. Прозвище полностью соответствует его внешности — тоже крепкий, мускулистый, и одет так же, только выглядит, словно плохо выполненный двойник шефа — несуразная фигура, грубо вырезанная из твердого дерева. Будто Ворона изготовил мастер, а Корягу — подмастерье. И идут они по-разному: Ворон, словно доброжелательный хозяин обходит свои владения, чтобы наладить хозяйство, помочь если надо… А Коряга, как вертухай зону топчет, страх нагоняет, свою власть показывает… И еще есть разница — если с Вороном здороваются приветливо и от души, то с Корягой опасливо, вроде, как по обязанности.

— Как идет торговля, Толян? — Ворон останавливается у лотка с автозапчастями.

Шустрый худощавый парень пожимает плечами.

— Да ведь только третий день с этим товаром работаем, Костя. Вот, ждем автобусов. Сегодня станет ясно, я так думаю…

— Ну, ну, работай! — Ворон доел беляш, аккуратно вытер губы и руки бумажной салфеткой и, не найдя взглядом урну, бросил ее в мангал Керима. Тех, кто мусорит, он не любил.

Ворон доволен: бизнес расширяется. Теперь запчасти для машин здесь тоже можно купить, и антифриз, и моющее масло… Много чего можно. Можно и спиртное: русскую водку, армянский коньяк… Если дальше так пойдет, то можно и дурь запустить… Но это надо со всеми согласовать, и с Питом в первую очередь…

Ворон подошел к менялам в пестрых рубашках, татуировки у них не уголовные — армейские: у одного — пограничный столб, у другого — якорь. И погоняла армейские: Погранец и Морпех. Они были поумней других, и держались обособленно: то ли сами не хотели сливаться с остальными, а может, общая масса отторгала их, как инородные тела. За силу и решительность их побаивались, но не особо уважали, и за глаза называли «вояками».

— Как дела, пацаны?

Вояки усмехаются.

— Нормально. Наши туристы рубли на левы меняют, доллары мало берут — статьи боятся… А местные, в основном, доллары хватают. Соответственно и курс устанавливаем… Они кряхтят, да деваться-то некуда: зато у нас безопасно, да и тайна вклада гарантируется.

— Ну, ладно, работайте! — кивает Ворон.

— Да не церемоньтесь с ними! — вмешивается Коряга. — Лохов надо обирать по полной!

— Это кто тебя научил? — вдруг резко поворачивается к помощнику Ворон.

— А это… Чего я такого сказал? — смешался Коряга. Чем-то реакция босса его насторожила, а может, даже, напугала.

— Ничего. Просто интересно: где ты эту фразочку слышал? — Тон у Ворона спокойный, только лицо напряглось, даже кожа на скулах натянулась, а это был плохой знак.

— Да чего я слышал?! Ничего нигде не слышал! Что в голову пришло, то и сказал…

— Ну, скажи еще что-нибудь, — не отставал Ворон.

— Что сказать-то? Чо-то я тебя не пойму, Костян!

— Что в голову придет, то и скажи.

— Да мне щас ничего и не приходит… Ведь бывает так — пустая башка, как назло!

— Она у тебя всегда пустая, — с трудом сдерживаясь, говорит Ворон, пронзительно глядя в глаза своему заместителю. — Сам ты только три вещи придумать можешь: что пожрать, с кого бабло сорвать, да какую бабу трахнуть! Афоризмы тебе придумывать не дано!

— Ты чего, Ворон, докопался? — начал заводиться Коряга. — Я вообще не знаю, о чем ты трешь! Если предъявляешь — так хоть объясни! Какой аферизм?!

— Афоризм — это фраза такая умная. Один ее придумает, а все другие повторяют!

— Да ты меня заколебал своими умными фразами! — Коряга повысил голос. — Я, что ли, чего-то не того придумал?!

— Я уже сказал: ты ничего, кроме жратвы, бабла и баб придумать не можешь. Только вот какая штука получается. — Ворон надвинулся вплотную, навис, будто сверху, хотя ростом они были почти одинаковы. — Это херсонские всегда говорят: «Лохов надо трусить!» А ты повторяешь! Значит, ты с ними трешься? Мадьяр такую фишку придумал, вот она тебе в голову и влетела! А я совсем по-другому говорю! Я говорю: «Лохов надо любить! Это овечки, которых мы стрижем…» Только то, что говорю я, тебе в голову, почему-то не влетает! Может, ты с Богданом чаще базаришь, чем со мной?!