Падение Ворона

Их было много, очень много, как никогда раньше. Словно черная туча накрыла Лысую гору. Хлопанье крыльев, карканье, птичий гвалт, от которого закладывало уши… Может, это не воронье, а принявшие их облик ведьмы слетелись на свой ежегодный шабаш? Некоторые кружат в воздухе, некоторые пикируют вниз, присоединяясь к сотням других, облепивших и азартно расклевывающих какую-то добычу. Эта добыча – не остатки пищевого мусора, не беззащитные цыплята, и даже не кошки… Черные падальщики клюют мертвые человеческие тела, сваленные в кучу, словно собранный урожай картошки… Куски оторванной плоти отлетают в стороны, некоторые черные твари взлетают, унося их в клювах.

Константин вырвался из тяжелого, липкого сна и обнаружил себя сидящим на постели в холодном поту, с пистолетом в руке, всегда лежащим под подушкой! Сердце колотилось. Но все было тихо и спокойно. Он встал и осмотрел дом. Все нормально, Джузеппе спокойно спит в цокольном этаже, куда выведена сигнализация с периметра двора. Ворон все же осторожно выглянул во двор, ярко освещенный перекрестными лучами небольших прожекторов. Никого.

К чему такой сон? Его пернатые сородичи расклевывают людей… Правда, это вороны, а он Во`рон! Но это слабое утешение! Нехороший сон, это какой-то грозный знак! И ощущение потери в душе… Неужели Марину… Да я их змеиное гнездо выжгу!

Заснуть больше не удалось, он строил планы спасения Марины, но понимал, что только в кино похищенную неделями держат в заложниках, отодвигая все гадости, которые можно с ней сделать «на потом». В реальной жизни все делают немедленно. И возможно, она уже в тайной забетонированной могиле, где ее никто и никогда не найдет… Недаром каждый год бесследно пропадают десятки тысяч человек – не на Луну же они улетают! Но если не спасти, то отомстить… Узнать, кто к этому причастен и раздавить, как гусениц…

Он еле дождался утра и позвонил в тиходонский офис. Ответил Ящер.

– Что там у вас происходит! – заорал Ворон.

– Проблемы, Костян, – ответил тот. – Гангрена со своими мокроделами к Молоту пошел, предъяву за тебя делать. – А он всех четверых завалил вглухую!

– И правильно сделал! А где Марина?

– Какая Марина?

– Какая, какая! Твою мать! Жена моя!

– Так это никто не знает… Пацаны на Гангрену думают…

– А отец с матерью где?

– Пропали. Домик их сгорел, но их внутри не было! Из разговоров, вроде, они уйти успели…

– А Оскаленный?

– Похоже, на дно залег. Говорят – заболел…

Ворон виртуозно выругался.

– Ладно, я на днях приеду, разберусь: кого лечить, кого – мочить…

– Не надо, Костян, – вроде как с сочувствием сказал Ящер. – На тебе сходка «минус» поставила! И ты уже нам не бригадир!

Ворон медленно положил трубку. Это значит – кто его увидит, должен убить. «Минусуют» иногда целые «хаты», где нарушали «закон». И каждый, кто в ней жил, несет на себе этот каинов знак до этапа, пересылки, своей зоны, словом, до любого места, где выпадет возможность спросить с него, как с гада… И никто не уходит от ответа… Так что он сейчас, как зачумленный – пацанам западло к нему даже подходить…

Он даже не стал выходить из дома. Джузеппе наскоро сварганил какой-то завтрак, они поели. Несколько раз он звонил в местный офис – в «Луну», но там никто не брал трубку. И по рации ни Морпех, ни Погранец, ни командиры «троек» не отзывались. Неужели и здесь его низвергли?! Он сел в кресло, налил стакан коньяка и стал пить мелкими глотками, чтобы снять напряжение. Но коньяк не действовал. Ворон сидел в оцепенении, ожидая очередных плохих новостей. И дождался.

В обед позвонил Лисица.

– Слышал, родителей твоих грохнули? – сообщил он своим хриплым, каркающим голосом. – Под Ломакино из поезда выбросили!

– Кто?! – заскрипел зубами Ворон.

– На каких-то бомжей списали. Только они уже тоже дохлые… А перед этим, вроде, заказчика застрелили… Эту чушь по ящику показали, с фотками. Тот, кто вроде заказчик – похож на одного фраера ушастого, только он никогда никого не заказывал: сам был на подхвате, как исполнитель…

– Мне наплевать на исполнителей, я с Креста спрашивать буду! – заорал в трубку Ворон.

– Ты, Костюня, охолонись… У тебя еще спрашивалка на Креста не выросла… Придет время, спросим. А пока занимайся своими делами, что я тебе поручил. Дела-то важные… А о них гнильца непонятная просочилась…

– Какая еще гнильца?! Куда просочилась?!

Лисица замолчал, будто жевал что-то. Но Ворон знал: это у него привычка такая – обдумывать серьезный разговор, да челюстями при этом двигать.

– Те цифирки, что я тебе дал, они никуда не убежали, Костюнчик?

Ворон сразу понял, что речь идет о счете, и у него похолодело под ложечкой.

– А куда они могли убежать?

– Да в том-то и дело, что не могли, – вроде как хохотнул Лисица. – Ног-то у них нету! Не обращай внимания, это я просто так спросил, из любопытства…

Ласковость и веселье Пита Лисицы были плохими признаками. Очень плохими. К тому же, он никогда ничего не спрашивал «просто так» и праздным любопытством не отличался. Неужели «Мефистофель» как-то неосторожно проявил интерес к счету и у Пита звякнул сигнал тревоги.