Падение Ворона

К тому же, земля раскисла, ноги вязли и скользили. Чепушила даже упал, вывозившись в грязи с ног до головы, чем очень развеселил напарника. На этой почве они чуть не подрались, но, как обычно, быстро помирились.

– Летом бы уже целый мешок набрали, сдали Тереху, затарились, – мечтал Чувырло, почесывая покрытое чирьями лицо. – И кайфовали бы в шалаше…

– Забудь про шалаш до лета. Лучше думай, как Тереху долг отдать. А то оба без зубов останемся…

– Сарай надо получше найти, наш зимой промерзнет насквозь, – сказал Чувырло, оставив вопрос про долг без ответа и показав тем самым, что долг-то общий, и лично он не знает, где взять целых восемьдесят рублей. Даже в сезон это не хрен собачий, а три мешка бутылок, и то, если примут хорошо…

– Надо бросать эту фигню. – Чепушила потряс почти пустым мешком, в котором сиротливо звякнули несколько бутылок. – Пора серьезное дело поднимать. Можно светофоры разбирать, или цветные металлы сдавать…

– Молодец, хорошо придумал, – саркастически оскалился Чувырло. – Или поезд собьёт, или током убьет… Помнишь, как Весельчака шибануло? А как Круглому ногу стрелкой зажало? А как…

– Чё ты гундосишь?! – хриплым голосом раздраженно сказал Чепушила. – Говорю тебе, там электричества нет, там без нас уже один пролёт сняли. Обожжём кабель, сдадим, нормальной жратвы наберём… Ну, ты чё стал, как ишак?

– Сам ты ишак! Вон, глянь! Одни уже доснимались…

Корявый грязный палец указал вперед, где под насыпью, среди мусора лежали какие-то странные предметы: то ли мешки, то ли пугала с чьего-то огорода. Но скорей всего, это были мертвецы.

Они осторожно подошли поближе.

– Не, этих из поезда выбросили, – возразил Чепушила. И действительно, тела находились метрах в тридцати друг от друга. Первым лежал мужчина в широких рабочих штанах и фланелевой рубахе. Карманы были вывернуты.

– Смотри, весь синий от наколок! – сказал Чувырло. – Видно, блатной… Не пойму, как его?

– Да вот, пятнышко видишь? Шилом или заточкой… Точно в сердце…

Они прошли дальше. Второй труп был женский.

– И у бабы на руке татуировка… И тоже шилом… Интересно, кто они такие?

– Да хрен знает!

– Ну, а за что их, как думаешь?

– Не знаю. У блатных очень просто на перо попасть!

– Ладно, это не наше дело. Если что, мы ничего не видели!

– Ясен перец! Ладно, пошли.

Еще через несколько десятков метров они нашли свернутые в один узел армейский бушлат и какой-то допотопный бабский лапсердак с платком.

– Возьмем? Закутаемся – все теплей будет! – Чувырло встряхнул находки.

– В бабское наряжаться западло! – сказал опытный Чепушила, который оттоптался на зоне год за бродяжничество и считался знатоком блатных правил. – А то тебе живо ширинку спереди назад перешьют! А вот это нам сгодится!

Он поднял выпавшее из бушлата шило: толстое острое жало длиной сантиметров двадцать, грубая, но удобная деревянная рукоятка. Энергетика оружия, прервавшего совсем недавно две жизни, подействовала на него опьяняюще: настроение поднялось, нахлынула волна агрессивного возбуждения.

– Если Терех наезжать станет, я ему засажу в бочину! – Чепушила несколько раз взмахнул шилом, как будто вонзал его в ненавистного врага и упивался его агонией. – Шевели булками, Чувырло! Дойдем до Ломакино, чую там нас фарт ждет…

– С чего вдруг?

– С того… Чуйка у меня, понял?

* * *

А в нескольких километрах к северу, в крохотном и полупустом вокзальчике станции Ломакино, происходил вроде бы самый обыденный, а на самом деле очень серьезный разговор.

– Что в чемодане? – спросил мужчина в джинсах и турецкой кожаной куртке, похожий на вагонного вора, который всегда называл себя «Сергеем». Через плечо у него висела небольшая спортивная сумка.

– Барахло всякое, – ответил парнишка, похожий на студента-стройотрядника. Капюшон куртки отброшен, за спиной зеленый рюкзачок, в руке – допотопный чемоданчик с металлическими уголками. Он, обычно, называл себя «Мишей».

– А на фига ты его тогда взял, барахло-то? Тебе что, рюкзака дурацкого мало? Или фрайеров ищешь? А ну, показывай!

«Миша» вздохнул, оглянулся по сторонам.

– Ладно. Только тут нельзя. Пойдем на улицу.

Они вышли на немощеную площадь, с бюстом Ленина посередине и небольшим базарчиком в стороне, осмотрелись.

– А за что их заказали? – спросил «Миша».

– Если бы я такие вопросы задавал, ты бы здесь один был, – сплюнул «Сергей», закуривая. – Идем вон туда…

Они зашли в редкую лесополосу, тянувшуюся вдоль железнодорожного полотна.

– Давай, показывай!

«Миша» поставил древний чемоданчик на пенек, щелкнули замки, откинулась крышка. Под отглаженной рубашкой и полотенцем, расфасованные в полиэтиленовые пакеты лежали ювелирные изделия: серьги, броши, цепочки… Пачки денег были упакованы отдельно.

– Ни фига себе! – «Сергей» вытер вспотевший лоб. – Выходит, Молот, когда Смотрящим был, общак крысил!

– Не обязательно, – возразил «Миша».

– Заткнись! Много ты знаешь!

– Зачем мне лишнее знать? Я свое дело сделал. А это отвезем Кресту, пусть разбирается…

– Кресту? Да, конечно… Кстати, где твое шило?

– Выбросил. Зачем мне расстрел в кармане носить?