Падение Запада. Медленная смерть Римской империи

Среди тех, с кем они встретились, было немало любопытных персонажей. Одной из них стала вдова Бледы, очевидно, по-прежнему обладавшая богатством и авторитетом у местных жителей. Она выручила отряд римлян после того, как гроза опрокинула их палатку, дала им пищу, обогрела и предложила несколько привлекательных молодых женщин (жест гостеприимства у гуннов). Приск с важностью сообщает, что они позволили женщинам разделить с ними трапезу, но не воспользовались ситуацией. Они также пытались повидаться с Онегесием, наиболее влиятельным помощником Аттилы, но, не сумев получить доступ к нему, отправились к его брату Скотту. Другим лицом, принявшим римлян, стала одна из жен Аттилы, окруженная большим почетом, поскольку она родила ему первенца. Все это время послы тащились вслед за Аттилой, пока он путешествовал по своим землям; в какой-то из деревень он задержался, чтобы взять себе очередную жену. Наконец они прибыли в одну из резиденций, где он обычно задерживался подолгу и жил в большом деревянном чертоге, окруженном внушительным, хотя и декоративным, частоколом. Резиденция Онегесия была меньше, зато включала в себя банный комплекс, выстроенный по римскому образцу. Его построили пленники, жители империи, захваченные во время набегов на балканские провинции. На Венгерской равнине не было каменоломен, так что все материалы пришлось везти из мест, лежавших за сотни миль отсюда. Инженер, строивший их, надеялся получить свободу в награду за хорошо выполненный труд, но вместо этого был оставлен при банях навсегда для технического обслуживания.

Он был не единственным римлянином, которого встретили здесь послы. Приск был удивлен, когда какой-то «гунн» приветствовал его по-гречески. Этот человек оказался купцом, попавшим в плен во время разграбления одного из придунайских городов. Со временем он завоевал доверие своего хозяина, знатного гунна, сражаясь в его отряде против римлян и других народов. Он получил свободу, взял жену из гуннов и, по его словам, был доволен новой жизнью больше, чем старой. В разговоре с Приском он сожалел о тяжком бремени налогов в империи, коррупции в правительстве и критиковал юридическую систему за несправедливость и дороговизну услуг. Приск утверждает, что убедил его в превосходстве власти императора, но трудно с уверенностью сказать, действительно ли он имел это в виду или сам склонен был разделять критическое настроение, которое приписал собеседнику. Кроме того, в классической литературе существовала давняя традиция противопоставления примитивной честности варваров и продажности, господствовавшей в цивилизованных обществах. Помимо таких уцелевших пленников, здесь также находилось посольство из Западной империи. Оно прибыло, чтобы умилосердить Аттилу: предстояло решить вопрос о неких сокровищах из Сирмия, что в Паннонии. Местный епископ вручил их одному из помощников Аттилы, римлянину по имени Констанций, которого послала к царю Западная империя. Этот человек обещал выкупить священнослужителя, если тот попадет в плен; в случае смерти епископа Констанций должен был бы использовать сокровища, чтобы обеспечить свободу его пастве. Как оказалось, Констанций забрал золото себе, а позднее заложил его в Риме от имени Аттилы. Однако впоследствии он утратил доверие царя и был казнен. Теперь Аттила требовал не только золото, но и банкира, с которым Констанций заключил сделку. Римские послы надеялись убедить его ограничиться принятием равной суммы золотом^{461}.

Прошло немало времени, прежде чем Приску и его отряду довелось узреть Аттилу — поначалу лишь издали. Они увидели его посреди величественной процессии и стали свидетелями его учтивого обращения с одним из своих гос-теприимцев, когда он остановился в деревне, чтобы, сидя на лошади, принять от них еду и питье. Наконец, их пригласили на пир в его чертоги. Мероприятие носило официальный характер, и гостей рассаживали по старшинству. Римлян посадили слева от правителя, а не справа — последнее считалось более почетным, — и даже здесь предпочтение было отдано влиятельному представителю знати. Прозвучал целый ряд тостов; первый из них произнес Аттила, чье место находилось выше всех. Затем «для нас и гостей-варваров приготовили роскошную трапезу, поданную на серебре, но Аттила не ел ничего, кроме мяса с деревянного блюда. Во всем остальном он также выказал умеренность: его чаша была деревянной, тогда как его гостям подали кубки из золота и серебра. Платье его тоже было простым и обнаруживало лишь его пристрастие к чистоте. Меч, носимый им на боку, ремни его гуннских башмаков и уздечка его коня не были, подобно вещам других гуннов, украшены золотом или другими дорогими материалами»^{462}.

* * *