Падшая женщина

Мэри бросила на него настороженный взгляд.

— Я понимаю это так, — запинаясь, выговорил он. — Господь задолжал мне за ногу.

Он снова расплылся в улыбке, и она невольно улыбнулась в ответ.

— В конце концов будет ясно, что оно того стоило. — Он посмотрел на свою подвернутую штанину. — Каждый раз, когда болит эта плоть, которой больше нет, я напоминаю себе об этом. У меня будет сын, которым я буду гордиться, и состояние, чтобы сделать его достойным джентльменом. Он станет адвокатом или доктором, и будет ездить в карете, запряженной шестеркой лошадей, и у него будут лакеи, одетые в ливрею! — Мистер Джонс рассмеялся, но в действительности он никогда еще не был так серьезен. — Так и будет, Мэри, говорю тебе! Разве не был этот знаменитый стихоплет сыном торговца льняными товарами?

Мэри нахмурила брови.

— Ты знаешь, о ком я. Мистер Потт? Пост? Понд? Поэт. — Его мысли словно разбегались в разные стороны.

— Поп?

— Точно. Вот умница. Крошечный человечек, горбун, ростом не выше нашей Гетты.

— В самом деле?

— В самом деле, — заверил мистер Джонс. — И разве это помешало ему прославиться? Ничуть. — Он неожиданно зевнул. — А что же ты, моя девочка? Какие мысли владеют тобой в этот праздничный день? — добродушно спросил он и наклонил свою рюмку, чтобы вытряхнуть из нее последние капли.

— Я?

— Каковы твои… устремления? Если они у тебя есть? — Мистер Джонс заглянул ей в лицо. Эта девочка была бы настоящей красавицей, подумал он, если бы улыбалась почаще. — Шестнадцать лет — возраст еще юный, но в один прекрасный день ты выйдешь замуж, обзаведешься семьей. — Он наклонился ближе. — Наверное, ты уже положила глаз на какого-нибудь крепкого валлийца, а?

— Нет, — холодно ответила Мэри.

Вероятно, он ошибался в отношении ее и Дэффи. Судя по тому, как они перебегали из комнаты в комнату последнее время, стараясь не оставаться наедине, они с трудом выносили общество друг друга.

— И тем не менее никогда не знаешь, что может случиться, — ласково заметил он. — Я расскажу тебе одну чудную историю, про моего знакомого джентльмена. Несколько лет назад он путешествовал по Африке и поймал там одного черного. И привез его в свою деревню, Долгеллау. И научил его английскому и валлийскому, и назвал его Джон Истанллин — и в конце концов парень стал произносить свое имя не хуже любого валлийца! Теперь он садовник и управляющий и ухаживает за одной из служанок, как я слышал.

По ее лицу было видно, что она ничего не поняла.

— Видишь ли, Мэри, человеку может казаться, что ему выпала незавидная доля, но, если терпеливо нести свою ношу и стараться изо всех сил, можно добиться большего.

Мэри покачала головой.

— Я вернусь в Лондон, — ровным тоном сказала она.

— И поступишь в услужение там?

Она отвернулась и прикусила большой палец.

— Может быть, я стану актрисой.

— Актрисой? — Уголки его рта невольно дрогнули.

— Или женой богатого человека. Словом, кем-то, кто может целые дни напролет носить шелковые платья. Что позволит мне… возвыситься над толпой.

Мистер Джонс почувствовал, что его добродушный настрой вдруг улетучился. Он выпрямился; его голова гудела, а во рту был кислый привкус.

— Девочка, твои слова меня очень огорчают.

Ее глаза были темными и круглыми, словно камешки на дороге.

— Разве твоя мать не научила тебя не забывать о том, кто ты и где ты?

Мэри все так же смотрела на него. Иногда она казалась почти слабоумной.

— Должно быть, это выпивка ударила тебе в голову. Или вино для тебя слишком крепкое. Ты говоришь о своем будущем так, будто это игра с переодеванием.

— Это не игра.

Он решил, что следует быть помягче.

— Моя дорогая девочка, сейчас ты служанка. И скорее всего, ею ты и останешься, в том или ином виде, замужем или незамужем… до конца своих дней.

— Значит, вы никогда не читали писем Памелы Эндрюс? — пронзительно спросила она. — Она была простой служанкой, но в конце заполучила лорда.

Мистер Джонс рассмеялся.

— Мэри, Мэри… но это всего лишь выдумка.

Она отвернулась, как будто не хотела этому верить. Что это, неужели девчонка плачет? Мистер Джонс взял ее за рукав. Под тонкой тканью чувствовалась ее теплая кожа.

— Моя дорогая… это словно большая река, — ласково сказал он.

Она обернулась. Ее глаза были совершенно сухими.

— Что — словно большая река?

— Общество. — Мистер Джонс попытался собраться с мыслями. Он слышал это в какой-то проповеди, скорее всего у Джо Кадваладира. Надо бы, конечно, быть потрезвее, чтобы внятно растолковать ей эту теорию, подумал он. — Некоторые плавают на поверхности воды. Их греет солнце, они свободно расстилаются во все стороны, как водоросли. Другие — как я и моя семья — находятся где-то посередине. — Он заговорил живее. — Мы начинаем в темноте…

— На Бэк-Лейн, хотите вы сказать?

Он нахмурился.

— К примеру, да. Но волей Божественного Провидения мы продвигаемся сквозь толщу воды наверх, ближе к солнцу. Если только на пути у нас не возникнет какое-либо препятствие.

— А где же я? — подозрительно тихо спросила Мэри.