Падшее Просвещение. Тень эпохи

Кстати, у самого Х. Вольфа учились М.В. Ломоносов, Ф. Прокопович и другие наши соотечественники, проходившие учебу в Германии. И если деятельность Х. Вольфа не освещалась должным образом в нашей философской литературе, то, по-видимому, потому что он был сторонником телеологического взгляда на мир. Он не отвергал Бога как творца мира, при сотворении мира Бог все продумал и все предусмотрел, а отсюда и следует целесообразность. Но утверждая простор для развития естественных наук, Х. Вольф оставался сторонником деизма, что, несомненно, предопределило в последующем и деизм М.В. Ломоносова.

Каковы основные черты просветительской идеологии? Прежде всего, это убежденность в особой, решающей роли состояния просвещения и знаний в социальном развитии. Причина всех бедствий и несчастий людей, – заявляет Гельвеций, – состоит в невежестве. Преодолеть свое печальное положение, выйти из него люди смогут только через просвещение, а рост его неодолим.

Будучи основным рычагом устранения деспотизма, фанатизма и произвола, просвещение, согласно данной концепции, воздействует либо с помощью «просвещенного монарха», либо путем постепенного распространения знаний и истинных понятий в народе, что так или иначе определяющим образом скажется на дальнейших социальных процессах. Ж.-Ж. Руссо возлагал главные надежды на развитие морального сознания, но и он не был свободен от идеи «мудрого законодателя».

Философская тень Просвещения

Тень Первая. Философия идеализма

Развитие материалистических идей в странах Западной Европы в XVIII веке не оставалось незамеченным со стороны религиозно-идеалистических школ этого времени. Традиционные идеалистические школы, имеющие свои корни в средневековом христианстве, с трудом сдерживали этот дух новаторства, вступающего в прямое противоречие с основными догмами религии. Как следствие этого в философии появляются новые идеалистические школы, с новых позиций противостоящие материализму. Так появляется в Англии в начале XVIII века «субъективный идеализм» Дж. Беркли (1684–1753).

Усматривая основную опору материализма в понятии материи как объективной реальности, стоящей за нашими ощущениями и чувствами, Дж. Беркли развивает философию, в которой вообще нет понятия материи. Он всеми средствами доказывает, что это понятие материи пустое, что за ним ничего нет реального: есть только Бог, идеи и наши ощущения. Да, вокруг нас существует реально множество вещей, растений, животных, но все они, утверждает Дж. Беркли, представляют не материю, а всего лишь комбинации наших ощущений. Возьмем яблоко, рассуждал Дж. Беркли. Оно румяно, сладко (кисло), сочно и т. д. Давайте уберем эти качества. Что останется? Ничего, считает он, ибо «румяно», «сладко», «сочно» и т. д. – это всего лишь наши ощущения. Таким образом любая вещь – это та или иная идея (от Бога), существующая для нас в ощущениях. Поскольку мир, по Беркли, не есть нечто объективное (существующее реально вне нас и независимо от нас), не материя, поскольку все вещи теперь предстают как комплексы ощущений, причем наших ощущений, постольку философские идеи Дж. Беркли были определены в научном мире как «субъективный идеализм».

Философия эта оказалась слишком оригинальной, чтобы стать популярной. Сторонников у нее было мало. Но именно в силу этой своей оригинальности она и получила известность (а не популярность) в философской литературе. В последующем делались попытки вернуться к ней в той или иной форме, но все они оказывались не очень удачными. Вместе с тем нельзя не отметить, что, развивая свои взгляды, Дж. Беркли справедливо критикует механистические увлечения материалистов. Больше того, когда ряд представителей естественных наук и математики подвергли критике его философию за недостаточную доказательность многих ее положений, Дж. Беркли пишет работу, в которой показывает, что такие недостаточно доказанные положения (и причем нередко очень важные) присутствуют и в их науках. В частности, он отмечает отсутствие должного обоснования использования метода бесконечно малых величин, переменных функций в физике и математике. Причем его аргументы здесь оказались настолько серьезными, что привлекли внимание Г. Лейбница, и Г. Лейбниц был, по сути, вынужден заняться этими обоснованиями. Так что критика наук даже со стороны самых больших оригиналов в философии может быть тоже полезной для научного прогресса.