Падшие мальчики

Песня еще наполняла комнату, как запах озона после грозы. Маршалл смотрел, как мальчик глядит на мачете, торчащее из его груди. Недоумение отразилось на лице подростка — совершенно детское выражение.

Невинное.

Челюсть Маршалла отвисла. Перед глазами все поплыло. Внутренний голос, который подбадривал и направлял его, смолк. В голове осталась только гулкая пустота, бездна, в которую он падал уже четыре года.

— О боже, — сказал Маршалл, глядя, как мальчик заваливается вперед и со стоном падает на бок. Лезвие мачете лязгнуло о цемент.

Анна была белой как мел. Сквозняк играл ее светлыми локонами.

***

Она увидела кровь на руках — свою собственную — и полосы на ладонях: Анна слишком крепко сжала мачете. Мысли путались. В затылке, куда одноклассник ударил ее скалкой, пульсировала боль.

— Иди, — сказал тощий израненный мужчина, привязанный к металлическому креслу. Его голос, словно прикосновение теплой руки к щеке, приободрил Анну: она была не одна. — Иди! Вызови полицию!

Он повторил это трижды, прежде чем звуки превратились в слова и обрели смысл.

Иди. Вызови.

Полицию.

Анна рухнула на лестницу. Ее трясло, но она этого не понимала. Не чувствовала ничего.

— Сэм, — выдохнула она сквозь сжатые зубы, с нотками сожаления в голосе. Затем она вспомнила, как он гнался за ней по дому.

Как носил чужое лицо, словно маску.

Вспомнила все это и в последний раз произнесла его имя. Теперь уже без крупицы жалости.

Хватая ртом воздух, она обшарила карманы штанов — искала мобильник. Его там не оказалось. Анна вздернула голову и увидела, что дверь в подвал раскачивается из-за сквозняка.

— ДАВАЙ! — закричал тощий человек. — Иди и вернись за мной. Пожалуйста, девочка! Немедленно!

Давай, мисс Гарленд. Не раскисай.

Она ухватилась за ближайшую ступеньку — пот смешался с кровью, все еще сочащейся из раны на голове, — вытерла лицо о плечо и поднялась на ноги.

Иди. Беги. Полиция.

Шатаясь, Анна устремилась наверх, оставляя липкие следы на неошкуренных перилах. Быстрые шаги гулко застучали по дереву.

***

Маршалл смотрел, как она карабкается по лестнице, и думал, что эта храбрая девочка — подарок, на который он и не надеялся. Возможно, она была воплощением бурлящего в нем чувства, уверенности, что скоро это безумие кончится, к добру или к худу.

Спасибо тебе, Господи.

Он готов был смеяться от облегчения.

Она распахнула дверь прежде, чем та захлопнулась. Лампочка болталась на проводе, тени снова плясали на стенах. Холодный воздух коснулся губ Маршалла.

Он моргнул. Глаза жгло. Увидел Ноя…

(НЕТ, не Ноя. Ной был твоим сыном. Это не он. Это Сэм.)

…Сэма на полу в паре ярдов от себя.

Сломленный ребенок смотрел на человека, которого до сих пор считал своим отцом. Вокруг тела растеклась лужа крови. Красная роза расцвела вокруг лезвия.

Распятый Христос смотрел на них из теней у перевернутого матраса. Модели продолжали кружиться.

Маршалл видел, как губы мальчика разомкнулись и на них выступила кровь. Сэм моргнул. Когда его глаза открылись, зрачки были мертвее камня.

— Папа, — сказал он.

Глава 58

Солнце зашло, и дом стал еще темнее, но откуда-то лился свет, возможно из гостиной. Анна попыталась вспомнить, были ли там включены лампы, но не смогла, да и не особо старалась. Вспомни она об этой комнате — о старых фотографиях, мягкой мебели, Библии на столе, — в голове зазвучали бы и шаги, раздавшиеся в тот момент за спиной и вызвавшие панику. Она вспомнила бы, как повернулась.

И увидела мальчика с двумя лицами.

Нет.

Ни о чем таком Анна Гарленд думать не хотела. Если в той комнате горела лампа, значит, она просто не заметила ее в первый раз. Анна радовалась свету. Даже самое острое зрение не могло рассеять кромешный мрак ночи.

По коридору гулял сквозняк, цеплялся за одежду. Она понятия не имела, откуда тот взялся, но он радовал. Каждый вздох ветра стряхивал с нее летаргию, которая ползла по извилинам мозга, тщетно пытаясь добраться до Анны. Кошмарная тварь походила на ее отца.

Анна дошла до кухни и увидела мужчину, распятого в дверном проеме. Кожа на спине кровавыми улыбками свисала до ягодиц. Анна разглядела очертания лопаток, выступавших под странным углом из-за положения, в котором было распято тело.

Больные ублюдки. Она ненавидела Сэма за то, что он затащил ее в этот кровавый цирк ужасов, предал ее доверие, и радовалась тому, что он теперь мертв.

Мертв.

Господи, я — убийца.

Мертв.

Отец уставился на нее. Широко улыбнулся, обнажив гнилые зубы. Принес с собой тьму.

— Нет, — громко сказала она. — Нет.

Анна ползла под телом, опасаясь, что ее снова вырвет. Правый локоть коснулся холодного, как камень, бедра. Она вляпалась в лужицу жидкого дерьма под ногами трупа и почувствовала, как наружу просится рвота, но не остановилась и стала всматриваться во тьму, где мог быть ее телефон. Она выбралась в коридор, перевернулась на спину и заплакала. Кровь запеклась у нее на щеках. Труп нависал над ней, словно расколотое молнией ветвистое дерево.

Я — убийца.

Анна хотела к маме, но сначала нужно было найти мобильник.