Падшие в небеса. 1997 год

— Но!!! — попытался возразить Щукин. И тут Мухин, не дав сказать и слова, вытолкнул его за дверь. Вилор попытался сопротивляться, но два оперативника подхватили его плод руки и вновь заковали в цепочку из арестантов.

— Это беспредел!!! — крикнул в отчаянье Щукин. — Думаете, на вас управы нет?!!! Сволочи!!! Я буду жаловаться! Что за самоуправство?! Мухин прикрикнул на своих коллег:

— Да заткните ему рот, и видите их в машину, мне Нелюбкина дождаться надо, у него срочный разговор!

— Женя! Дело очень серьезное и нам главное не облажаться! — следователь Нелюбкин монотонно ходил у окна. Евгений Мухин сидел у стола и смотрел на прокурорского с любопытством. Он впервые видел, что бы следователь так волновался. Обычно Нелюбкин вел себя вальяжно и чванливо разговаривал. А тут… Мухин налил себе воды из графина и, сделав три глотка, поставил стакан на стол.

— Пойми женя, от того как мы раскроем это дело. Зависит твоя дальнейшая карьера. Я тебе хороший толчок могу дать. Ты перейдешь на повышение в краевое управление. Хочешь в крайувэдэ? — Нелюбкин улыбнулся и, не дождавшись ответа от оперативника, продолжил. — Но сейчас главное раскрыть дело. Да в принципе, что его раскрывать? Так ведь? Оно ведь в принципе раскрыто. Есть подозреваемый, основной подозреваемый, есть улики, есть мотив. Все есть! Главное теперь все грамотно оформить! Мухин тяжело вздохнул, он покосился на Нелюбкина и мрачно спросил:

— Курить-то можно?

— Конечно, кури! — следователь услужливо поставил перед оперативником пепельницу. Мухин задымил сигаретой и, сделав глубокую затяжку, стряхнул пепел. Нелюбкин сел на стул напротив Евгения и, заглядывая ему в глаза, нервно спросил:

— Что-то вид у тебя какой-то мрачный. Что случилось? Ты расскажи мне.

— Да ничего не случилось. Просто…

— Что просто?!!! — Нелюбкин опасливо посмотрел на дверь и, похлопав себя по коленям, добавил. — Обсудим, давай обсудим.

— Просто,…. хм, Владимир Владимирович, как-то все не так, как вы говорите, просто,… - сурово сказал Мухтин. — Подозреваемый действительно есть. Да, тут вы правы. Задержан на месте преступления спящим. Подчеркиваю, спящим! Да, мотив вроде есть, ревность, которую он испытывал по отношению к жертве. Но!

Подчеркиваю ревность к мужу, а это уже… немного другое. Но, есть и еще главная трудность!

— Какая? — настороженно спросил Нелюбкин.

— Нет орудия убийства.

— Как нет?! — испуганно буркнул следователь. — Должен быть. Как же нет?!

— Вот так,… нет. Факт есть факт. И еще! Если этот Щукин, правда, зарезал пьяным свою любовницу, то вот куда он дел нож? И как он это сделал, если был пьян до бесчувствия? И еще есть несостыковочка,… на месте преступления изъята початая бутылка коньяка, на которой есть отпечатки пальцев подозреваемого. И все.

— И что же тут противоречивого? — не понял Нелюбкин.

— А то! Владимир Владимирович, если вот вы выпьете двести пятьдесят граммов коньяка, то упадете без чувств?!

— Нет,… слава Богу, здоровье есть, но…

— А вот оно и но! По показанию свидетелей: соседей, мужа потерпевшей, Щукин пил как собака! Пьяница был еще тот! И его пол бутылкой коньяка не уговоришь! Так что…

— Что?! — Нелюбкин вдруг стал злым. Его колючие карие глазки недобро забегали. Маска лица из гостеприимного хозяина сменилась на принципиального и жесткого следователя.

— Не все тут гладко в этом деле.

— А нам с тобой Женя, нужно сделать все, что бы было гладко. Понял?! И от этого зависит твоя дальнейшая судьба. Поработаешь хорошо, будешь жить хорошо, а не поработаешь,… смотри так и уйдешь на пенсию капитаном!

— На что это вы намекаете?

— Догадывайся сам Женя. Ты опер и не плохой опер. Думай!

Мухин внимательно посмотрел на Нелюбкина и тяжело вздохнул. Следователь, сидел мрачный как туча и буравил его недобрым взглядом. Евгений затушил сигарету и тут же закурил еще одну. Владимир Владимирович зло сказал:

— Значит так Женя, если нет оружия, это плохо, но это не беда. Мы можем все исправить. Нам надо добиться от подозреваемого, а я уже верю и обвиняемого,… признательных показаний. Лучше если это будет добровольная помощь следствию в виде чистосердечного признания!

— Да, но…

— Никаких но! — отрезал Нелюбкин. — Слушай меня! Ты долбишь этого поэтишку и выбиваешь у него чистуху! Как ты это сделаешь, я не знаю! Противогаз наденьте в конце-то концов! Что мне вас там учить?! Вы же еще те костоломы! Выбьешь чистуху и все, считай дело закрыто, на суде никто и не будет вдаваться в остальные подробности… Мухин обомлел, такое ему говорил старший следователь прокуратуру, человек который сам не раз возбуждал дела по факту превышения должностных полномочий милиционерами, на его счету был не один посаженный за решетку опер. Евгений опустил глаза и старался не показать собеседнику свое растерянное состояние.

— Женя, мне нужна его чистуха! Надень прямо сегодня на него противогаз, засунь шланг в ведро, сделай, как говорится слоника и, не снимай, пока он не подпишет чистуху!

— Нет, не могу.

— Что?! Почему?!