Падшие в небеса. 1997 год

Вилор с удивлением взглянул на высокого старика и, покачав головой, сделал три шага вперед, и медленно сел на прирученный к полу стул. Его лицо скривилось от боли, высокий старик это заметил и спросил:

— Это вас охрана так?

Вилор ничего не ответил, он тяжело вздохнул в ответ и отвернулся к окну. Но за Щукина неожиданно начал оправдываться низенький толстяк:

— Вы же понимаете, Андрон Кузьмич, я тут за внутренний режим теперь не отвечаю и за конвой тоже. И за охрану. Они теперь сами по себе! Я, так сказать, тут на птичьих правах теперь. Они меня держат,… как того пса, который, состарился и выгнать жалко и прибить затратно… Высокий старик махнул рукой:

— Ладно, что тут, время терять не будем. Вы что-то хотели сказать арестованному, так говорите. Вилор с любопытством посмотрел на этого странного человека в роговых очках. А толстяк тем временем, сел рядом со Щукиным на лавку и тяжело вздохнув вновь, дежурно улыбнулся:

— Понимаете ли, гражданин Щукин, я хочу попросить вас об одном одолжении. Вилор в недоумении нахмурил брови.

— А просьба простая, — продолжил толстяк. — Вы должны забыть о том, что сейчас вы были здесь. И все. Просто, как будто вы сейчас сидите в камере, а вас тут нет. И вас никуда никто не водил в этот отрезок времени. Вот и все.

— Не понял?!!!.. А жить-то в это вот время мне можно?! — грустно сострил Вилор.

— Ну, вот видите,… он в полном расположении духа Андрон Кузьмич. А вы переживали, что он с собой, что-то может сделать,… - ухмыльнулся толстяк и покосился на старика в роговых очках. Тот удовлетворительно кивнул головой и показал жестом, что бы толстяк замолчал. Старик подошел к Щукину и тихо, но уверенно сказал:

— Видите ли, уважаемый Вилор Андреевич, мы выдернули вас из камеры, что бы вы повидались кое с кем. Вот и все, а так как решение об свидании принимает следователь, тот следователь, что ведет ваше дело, то и знать он этого не должен, что вас куда-то без его ведома водили. И тем более устраивали свидание…. Вам ясно? Вилор напрягся, сердце тревожно забилось, он с надеждой посмотрел на этого странного и хмурого человека, но ничего не уловил, в его замаскированном за толстыми линзами, взгляде.

— Ясно,… - выдавил из себя Щукин.

— Ну и хорошо, не будем терять время, — удовлетворенно вздохнул старик. — Иван Васильевич, прошу вас. Приведите людей, — бросил он толстяку. Тот подскочил с лавки и исчез за дверью. Вилор с тревогой наблюдал за незнакомцем. Старик снял с носа очки и, достав из кармана платок, старательно протер линзы.

— Меня зовут Андрон Кузьмич. Я старый знакомый вашего деда. И поэтому согласился ему помочь. Но я прошу вас, коль я смог, что-то сделать для вас, выполнить ваше слово, данное, как я понял мне и Ивану Васильевичу, и никому. Слышите,… никому в камере не говорить, куда вас водили. Вы понимаете, что я прошу? — напористо сказал старик. — Мы ведь с вами договорились, а вы умеете держать слово?

— Конечно,… - буркнул Вилор.

— Ну, вот и хорошо, я не буду вас убеждать больше. Просто вы должны знать, что если вы не сдержите слово, то пострадает тот человек, Иван Васильевич, который и помог мне устроить это свидание, а если он пострадает, то вы вообще лишитесь помощи тут в тюрьме. И вас вытащить отсюда на волю будет очень трудно. Но Щукин, почти не слышал этих слов. Его сердце колотилось, а в голове словно стоял шум, Вилор понимал, что сейчас он должен увидится с дедом! С единственным оставшимся на земле родным и таким дорогим человеком! Дверь открылась, словно в замедленном кино. На пороге появился ОН! Павел Сергеевич был бледен и растерян. Его взгляд напоминал взгляд ребенка, который первый раз оказался в группе детского сада и который не знал, что ему делать, плакать от того, что его оставили родители наедине с незнакомыми людьми, или попробовать адаптироваться в новой обстановке. Клюфт вошел в кабинет неуверенно. Взглядом он нашел Вилора и совсем оробел. Павел Сергеевич как-то медленно и неуклюже двинулся к внуку. Тот дернулся и, превозмогая боль, встал в полный рост. Вилор увидел, что у деда на глазах блестели слезы. Он как то глупо улыбался, его губы дрожали. Щукин кинулся к старику и что есть силы, обнял его. Вилору даже показалось, что у Павла Сергеевича хрустнули кости.

— Вилор! Вилор! Мальчик мой! Вилор Господи! — пробормотал старик.

— Дед, дед! Все нормально! Все нормально! — попытался успокоить Павла Сергеевича Щукин. Он гладил старика по спине и у него на глаза тоже выступили слезы, нет, он плакал не от обиды. Он плакал от жалости. Ему было стыдно за то, что он причиняет боль этому старому и беззащитному родному человеку.

— Дед все будет хорошо! Зачем ты! Зачем! Не надо волноваться дед, тебе нельзя!

— Вилор старался глубоко дышать, что бы окончательно не разрыдаться и не потерять контроль над собой.

— Внучек! Я все сделаю, не бойся! Ты не один! — услышал он лепет старика. Они так и стояли, обнявшись,… молчали и стояли. Два одиноких человека. Маленький, не желая смотреть за их эмоциями, непроизвольно отвернулся. Вилор увидел это и зажмурился.