Падший

В прихожей стояла она - соседка. Высокая фигуристая девушка в татуировках из моего сна и из квартиры этажом ниже. Я хлопал глазами, не в состоянии выдавить ни единого членораздельного звука, а она, словно бы так и должно быть, закрыла за собой дверь, неаккуратно скинула мамины тапки, прошла на кухню и села напротив.

— Могу попробовать ещё раз, - кивнула она на испорченную яичницу. - Но не обещаю, что получится лучше. Хотя, если добавить перца…

Как во сне я взял свой телефон и набрал мамин номер. Мне вдруг стало очень страшно, жутко даже, что аж по спине посыпали мурашки. Но не незваной гости я испугался, нет. Другого.

“Номер не существует”, - машинно сообщили мне на том конце. Пока я тыкал в экран непослушными пальцами, девушка молча за мной наблюдала. Будто бы ждала, когда и на попытку дозвониться бате мне сообщат ровно то же самое. И мне сообщили.

— Где они? - еле как выдавил я, не зная, что и думать.

— Сложно, - пожала плечами она. - Могу сказать прямо, но… до полного раскрытия, куколка обычно слишком остро реагирует на элементы ложной жизни…

— Ло… ложной?

— Жизни, - кивнула девушка и длинными ногтями подцепила кусочек горелой колбасы, закинув его в рот. - И правда гадость. Никогда бы не подумала, что готовить пищу так непросто.

— Где мои родители? - повторил я и поймал себя на мысли, что готов, если понадобится, схватить эту фифу за шею и…

— Не понадобится. В этом нет ни необходимости, ни смысла, поверь, - девушка вскинула тонкие чёрные бровки, словно бы наслаждаясь моей растерянностью, после чего буднично так добавила: - Их нет. И никогда не было.

От злости мир перед глазами потемнел и поплыл. Я задышал, сердце забилось, а потолок вдруг как-то слишком уж низко надо мною навис.

— Постарайся не давать волю эмоциям. Будет хуже.

Но я её уже не слышал. Пулей выскочил из кухни и ворвался в родительскую спальню. Заправленная кровать выглядела нетронутой, комод и мамино старинное трюмо казались вполне обычными, как и расставленные на них мелочи. Шкаф, пара дорогих отцову сердцу картин, три семейных фото в рамках, весьма не новый телек…

— Дыши, - послышался совет из кухни, словно бы я тут рожать собирался. - Главное, дыши. И замечай детали. Так будет проще и быстрей.

Пыль. На мамином трюмо слой пыли, словно бы она не садилась за него много лет. На комоде тоже пыль. Вещи в шкафу… старые какие-то. Как из музея стыренные. Шкаф сам… без дверей?! Он всегда таким был? Не-ет… Нет же! А фото? Фото!

Я прыжком подскочил к комоду и схватил первую же деревянную рамку, но только для того, чтобы в следующую секунду с силой швырнуть её в стену. Вторая полетела следом, да и третья, на которой мы втроём на той самой знаменательной рыбалке - тоже.

Во всех рамках не было фото. Внутри просто белела пустота.

— Сейчас ты можешь потерять сознание. Знай: это нормально.

Я не собирался терять сознание! И семью терять я тоже не собирался!

Выскочив в коридор, от неожиданности я шарахнулся к стенке: у входа на коврике стояли отцовы кроссовки, испачканные машинным маслом или чем-то похожим. Тут же - прямо тут! - валялась и скомканная одежда, в которой я ночью барахтался по бетону того ангара. Захотелось крикнуть, может даже взвыть, но вместо этого я схватил ключи, рванул на себя дверь и бросился в подъезд. “Соседка” что-то крикнула вдогонку - я уже не слышал. Я - должен был найти маму. Хотя бы её.

Очнулся я согнутым пополам уже у чёрного входа в “Сковородку”. Изо рта текла вязкая слизь какая-то, не слюна даже, и спустя секунду меня опять вывернуло. Я не помнил, как тут оказался. Весь дрожал и едва не падал. От дома до этого места было не меньше десяти трамвайных остановок. Неужто всё это расстояние я пробежал?..

— Эй, ты в порядке?

Я поднял лицо и увидел плечистого мужика в фирменной одежде кафе, стоявшего в дверном проёме. И я очень хотел узнать его лицо. Ведь мама восемнадцать лет проработала в этом заведении - с самого моего рождения! Но не смог. Я не знал этого человека.

— Могу… увидеть… - дышал я через слово. - Зорину…

— Кого?

— Зо… Зорину…

— Нет у нас никакой Зориной. А звать-то её хоть как?

Я медленно выпрямился и вытаращился на мужика, словно бы это он был виноват в том, что я забыл имя собственной матери.

— Как так-то?! - вскинулся я, и меня повело так, что едва удалось устоять на ногах. - Да она пашет тут сколько я себя помню! Она… я…

— Мефедроновый что ли? А ну пшёл отсюда! - и он двинулся на меня с явно недобрыми намерениями. - Чеши, кому говорят!

Я попятился. Сбитый с толку, растерянный окончательно и бесповоротно, просто вышел обратно к проезжей части, откуда хорошо виднелась летняя часть кафе с такими знакомыми и одновременно незнакомыми круглыми чёрными столами с фирменной штамповкой по центру. Мир рушился. Нет, я не наблюдал никаких трещин, ничего не ломалось и не кренилось, но, тем не менее, лично для меня вовсю происходил самый настоящий конец света. Я не понимал ровным счётом ничего. Сначала этот сон, который, наверное, уже и не сон вовсе. Теперь вот это. Дальше что?