Падший ангел

Тут же раздался громкий шлепок прямо Севе в ухо. Очевидно, Макаров хлопнул себя с досады по бокам или, скорей всего, по карманам.

«Шеф, он вас все утро искал», — буркнул кто-то из охранников.

«Да? А что же он сейчас не отвечает?»

Сквозь музыку послышались щелчки кнопок мобильного телефона и в динамике загудели радиопомехи. Затем громко затрубила труба, ударили литавры, и марш закончился. После него полилась спокойная, приятная музыка, прерываемая щелчками и гулом радиопомех. Наконец через несколько минут послышался раздраженный голос Макарова:

«Марат? Алло! Ты что, сукин сын, творишь? Ты меня слышишь? Пацан, это твоих рук дело? Я спрашиваю, пропавший сын прокурора… Этого, этого прокурора! Что? Нет? Ты сказал — нет? Или что ты сказал? — послышался свистящий выдох. — Хорошо. Тогда — хорошо… Забираю, как обычно. Моя доля стандартная? Ладно, бумагу и материалы пришлю. Конец связи».

Опять в динамике щелкнули кнопки телефона — и помехи прекратились.

Голованов что было лошадиных сил в его «шестерке» летел на Профсоюзную улицу. Из динамика обшарпанной «электроники» лились приятные звуки арфы.

«Шеф, тачка Шахмамедова», — глухо произнес кто-то из охраны.

«Давай за ним».

Звуки арфы стали таять, захлебываться и вскоре стали почти не слышны.

— Ч-черт! Куда же они? — прикусил губу Голованов, выскочив на Профсоюзную улицу.

Вдруг раздался стук барабанов — и магнитофон затих. Только динамик потрескивал, когда машина на светофоре резко трогалась с места. Голованов пролетел мимо дома Макарова и поехал в сторону области. Но магнитофон молчал. Покружив влево и вправо по соседним улицам, Голованов снова прикатил на Профсоюзную и встал на обычном своем месте недалеко от дома Макарова и стал раздраженно кусать заусенец. Затем, сплюнув, отпустил клавишу записи и достал мобильный телефон:

— Алло. Филипп? Филя, посмотри мне по базе: Марат Шахмамедов, найдется такой? Года рождения где-то… — Голованов прищурился, вспоминая лицо и внешность кучерявого мужчины в синей футболке, — с шестьдесят восьмого по семьдесят пятый смотри. Да не знаю я — москвич, не москвич… Давай. Жду!

Голованов задумчиво отстукивал ногтем на крышке магнитофона запомнившийся ему марш, когда из динамика вновь послышались обрывочные звуки музыки. Постепенно они усилились и стали отчетливыми. Голованов, не спуская глаз с зеркала заднего вида, нажал на магнитофоне клавишу записи, но, видимо, люди в машине молчали. Наконец в зеркале показался запыленный черный «гелентваген»

В лесу были, подумал Голованов, когда джип проехал недалеко от «шестерки» и стало видно, что он забрызган грязью. Дождя давно не было, разве только где в распутицу или болото въехали.

Машина свернула к монолитному строению и замерла возле подъезда Макарова. Он вышел из машины, и Голованов раздраженно стукнул по мурлыкающей крышке магнитофона. Макаров был в рубашке, и его галстук трепал поднявшийся ветер.

«Шеф, ваш пиджак», — громко вскрикнул динамик «Электроники», и одновременно из «гелентвагена» выскочил шофер, на ходу встряхивая запыленный пиджак.

Макаров остановился, и в этот момент из магнитофона раздался звякнувший стук и шуршащие шаги. «Жучок»-пуговица выпал из кармана. Макаров взял у охранника пиджак, перекинул его через руку и вошел с лысым телохранителем в подъезд. Вскоре из динамика раздалось оглушающее рычание отъезжающего «гелентвагена», и все стихло.

Твою дивизию, шепнул себе Голованов и включил зажигание.

Но тут же запрыгал валявшийся на сиденье рядом с магнитофоном мобильный телефон.

— Алло! — схватил трубку Сева, выдернув ключ.

— Записывай, — сказал Филя Агеев. — Шахмамедовых в Москве — как собак нерезаных.

— Иди к черту, — миролюбиво перебил Голованов.

— Ладно. Вот один фрукт семьдесят третьего года рождения проходил в девяносто девятом году как подозреваемый в похищении — и даже организатор этого самого похищения — руководящего сотрудника МДМ-банка. Кстати, сотрудник МДМ-банка потом вернулся домой на своих ногах, живой и здоровый, утверждал, что не помнит, где был две недели. Есть версия, что у любовницы. И еще есть версия, — хохотнул Филя, — что банкир говорил правду — в смысле, что ничего не помнит. Я бы лично познакомился с этой цыпочкой…

— Дальше, — оборвал Голованов.

Филя мигом поскучнел:

— Еще есть туманные сведения о связях Шахмамедова с какой-то кавказской группировкой. Подойдет такой товарищ?

— Еще как! Говори адрес! — Голованов схватил блокнот и ручку. — Он где-нибудь прописан? Есть что-нибудь еще?

— А как же! Все они в Москве прописаны. Это такая старая горская традиция.