Падший ангел. Явление Асмодея (СИ)

И теперь, я догадываюсь, каждый погибший тоже успел ощутить этот взгляд. Но Бесу этого мало. ОН любит представление! Ad gloriam[2]! ОН ищет встречи – ЕГО должны увидеть и ОН приходит. Но никто не может предугадать, в каком обличье явится Дьявол. Никто не может избавиться от страха перед ним.

Ему почудилась тень на дереве, он погладил изгибы древесной коры.

«Тень на стене – это знак того, что ОН заранее приходит к каждому, кто будет им замучен. Тень на стене… ОН приходит в любом обличье. Тень …. это ЕГО стихия. Стихия Дьявола. Но кто станет следующей жертвой? Марта! ОН пришел в сутане за ней, но не забрал ее, оставив только поцелуй. ОН любит представление. Ему надо натешиться. И это его слабость.

ОН был в сутане…. И в моем обличье – и она подумала, что это я. Я? Такое сходство. И ничего не отличало нас? Она не смогла отличить – так обольстителен был пришелец. Нет-нет! Это будет не Марта! Марта – приспешница, она ему нужна. Значит, она причастна к исчезновению девушки! Как она посмела после этого спрашивать у меня, где Олина?

Он вышел на место казни Суло. Место, где были обнаружены его останки.

В стороне четверо воинов седлали лошадей. Видимо они были присланы воочию убедиться в том, что это была казнь, и что место существует. Вид они имели рассеянный – судя по всему ничего не обнаружили и не знали что докладывать в Ратуше.

Открыл книгу – прочитал молитву. Припал к земле, проползал по поляне. Нигде никаких следов.

С озера подул ветер. Вода покрылась рябью. Викарий заспешил домой, все крепче прижимая книжный том.

Глава 31

…Дома он настрогал щепок для разжигания камина. Куда делись работники? Руки дрожали после последних походов в заброшенный дом. Несмотря на все молитвы – трудно было восстановить спокойствие, он беспорядочно хватался за предметы – они выпадывали из рук. Давно исчезло то удовольствие от мелких бытовых забот, которое он испытывал прежде. Даже вечерний полив садовых цветов вызывал только одно желание – скорее его закончить. Руки не слушались, походка стала тяжелее, кашель одолевал все чаще. Посещение заброшенного дома многое прояснило, но и много посеяло сомнений…

«Казнили Суло не на той поляне. На жертвеннике. Поэтому солдаты не обнаружили никаких следов. Ни человека, ни зверя. Дьяволу важно место. А одежда была развешена там, как белье на ветках, чтобы быстрее нашли. Дьявол любит внимание к себе. Если женщина на рынке достает из корзины руку убитого человека, оторванную до локтя? Если у булочника на лотке люди находят почерневшие человеческие пальцы? Что еще может эта нечисть?

Кто пособники? Это уже не Марта. Lumen intellektus[3]

! Свети мне.

Когда я был в кресле, мне казалось, что рука слепого искала мои глаза. … Глаза! Они будто убегали от невидимого врага. ОН хотел показать мне, что творит с теми, кто попал в его лапы. Поэтому Господь сподобил меня не повернуться ко злу. Господь всегда со мной.”.

Он сделал несколько физических упражнений, чтобы разогнать в теле кровь, но получалось неловко, плечи с трудом распрямлялись, как после тяжелой ноши. Он вспомнил о книге. Толстенный том в кожаном переплете, с желтыми хрустящими страницами, лежал на полу, у входа в каминную залу, и всем своим видом «возмущался» новой обстановке. Книге нужно было вернуть ее прежнее предназначение… Священник осенил вещи крестным знамением, опрыскал святой водой, прочел молитву.

Утонув в глубоком кресле и ссутулившись как дряхлый старик, он в который раз, на той же странице, погружался в смысл написанного, пока нетерпеливый звон маятника на часах не напомнил ему о приходе Марты. Он заковылял по сумрачному коридору, бросив книгу и не запалив второпях освещающего факела. Женщина уже вошла к нему.

– Двери незаперты.

Было наполнено свежестью ее лицо. Как оно не соответствовало той мертвенно-унылой атмосфере его каменного жилища! Он почувствовал едва уловимый аромат лаванды, услышал тихий шелест ее накрахмаленных одежд, но глаз ее не увидел – Марта будто умышленно опустила глаза.

Скользя взглядом по камням стен и скудному убранству коридора, она сделала замечание плохой погоде и лукаво уставилась на священника, взглядом королевы на провинившегося пажа.

– Милая Марта! Господь с тобою. Я рад приходу твоему, – он покраснел, засуетился, как бы невзначай осенил ее крестным знамением, а она нежно подхватила и поцеловала его руку, и задержала ее в своих ладонях. – Я подумал, нам нельзя так часто встречаться, но ты должна всегда приходить на исповедь, – сказал он, освобождаясь от ее объятий и приглашая следовать за ним.

Они пошли по темным переходам, снопы солнечного света из стрельчатых окон стелились на полу и освещали их путь. В углах сумрачных галерей, по которым они шли, мелькали какие-то тени, за одной из открытых дверей мелькнула тень – Марте стрельнула взглядом, но не подала виду.