Падший бог (СИ)

Пусто… Тихо… Ни звука… Может, он оглох и больше никогда ничего не услышит?.. Хотя это и к лучшему: надоедливый голос волчицы его не побеспокоит, не вырвет из темноты. Так лучше. Так ему хорошо и удобно. Скоро придёт пташка и заберёт его к себе. Он бы уже воссоединился с ней, если бы не эта мелкая дрянь. Почему вокруг ничего нет? Он спит или умер, но пока не покинул тело? Да какая разница…? Главное, что кругом зияющая чёрная пустота. И где-то далеко, в самом центре этой пустоты есть выход. Там его ждёт пташка… Она протягивает ему свою узкую ладошку, как тогда, при первой их встрече… Или как на их первом свидании, когда она доверчиво вложила ручку в его здоровенную ладонь, чтобы он помог ей выйти из такси. Боги, как же нелепо они смотрелись со стороны! Она такая красивая, такая хрупкая, воздушная — хоть карету подавай. Ему впервые стало стыдно за свой внешний вид: уродливый, хромой – последствия спортивной травмы, – небрежно одетый. Тогда все комплексы, спрятанные в самых дальних закоулках памяти, снова вылезли наружу. Напрасно он её пригласил, напрасно она согласилась. Все вокруг пялились на них и недоумевали, как такая красивая девушка могла связаться с таким уродом… Может, он её принудил? Шантажом, например, или угрозами? Он тогда хотел сбежать, провалиться сквозь землю и надеялся, что после первого свидания пташка больше не согласится прийти. Наверное, это было худшее свидание в её жизни. Они просидели в кино, весь сеанс молча пялясь в экран, а затем разошлись в разные стороны и даже не попрощались. Может, надо было проводить её тогда? Хотя какая теперь разница… Разве это что-то изменит? Почему он не обращался с ней бережно, как и надо было с ней обращаться? Он просто завоевал её и воспринимал свою победу над её сердцем как должное. А надо было больше уделять ей внимания, носить на руках и дарить подарки. Он обязательно попросит у неё прощения, как только встретит, просто надо её найти. Но ноги отказываются слушаться, идти тяжело. Приходится делать маленькие шажки, медленно и осторожно выбирая дорогу в кромешной тьме.

Он не умел открыто проявлять свои чувства. А стоило бы, пока была возможность. Как бы он хотел, чтобы боги дали ему шанс, всего лишь один шанс, чтобы всё исправить! Он бы сказал пташке совсем другие слова... И тогда она не рванула бы по скользкой трассе и сейчас была бы жива. А если бы можно было повернуть время вспять, он бы не позволил ей растопить лёд в своём сердце. Таким, как она, лучше бы было держаться от него подальше. Но жизнь, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Слишком много «бы»…

Свет… Такой яркий, болезненно ослепляющий. Там, на той стороне, его уже ждёт пташка, надо просто потерпеть, просто сделать над собой усилие, совершить последний рывок, чтобы воссоединиться с ней… Вместо этого он открыл глаза.

— Собирайся, пора ехать.

Сандор окинул палату пустым взглядом, вырванный то ли из сна, то ли из глубокого забытья. Только что он почти дотянулся до Сансы, а теперь вновь вернулся в ублюдочную реальность, где Арья светит ему в глаза ручным фонариком...

— Что мне сделать, чтобы ты наконец оставила меня в покое? — устало произнёс он и хотел было повернуться набок, но волчица ткнула его фонариком под рёбра. Захотелось завыть от безысходности, со всей дури садануть кулаком в стену, а ещё лучше – задушить мерзавку. Но всё, на что хватило сил — закрыть глаза в надежде вновь очутиться в звенящей тёмной пустоте, полной покоя и отрешённости.

— Вставай. Поднимайся.

Какая же она навязчивая… Привыкла всегда добиваться своего. С самой их первой встречи его бесила и одновременно восхищала эта её черта. Но больше он не позволит ей взять над собой верх… Сандор снова начал проваливаться в сон, но яркий свет фонарика вновь резанул по глазам.

— Вставай, я сказала!

— Человеческого языка вообще не понимаешь, сука? — Здоровой рукой он молниеносно схватил волчицу за горло. Шея тонкая, на горле, прямо под пальцами пульсирует тонкая голубая венка… Сжать чуть сильнее – Арья сдохнет, и он больше никогда не услышит её мерзкого голоса. Она широко распахнула серые, полные стальной решимости глаза, вскинула было руку, чтобы применить защитный приём – он сам её этому учил, – но тут же опустила её и безвольно обмякла. — Почему ты не сопротивляешься? — прошипел он сквозь зубы.

Может, хоть теперь она сгинет из его жизни?.. Сандор сильнее сжал пальцы, и её губы дрогнули.

— Ты тоже не сопротивляешься, — еле слышно прохрипела она в ответ. В расширенных тёмных зрачках отразилось его лицо — перекошенное от злости, мерзкое, гадкое… Пташка бы до смерти испугалась. Он отшвырнул Арью от себя и посмотрел на свои руки, словно впервые увидел. Боги… Когда он успел стать таким? Мгновение назад он хотел задушить свою подругу, чтобы не мешала спать. Лучше бы она дала ему умереть, пока не стало слишком поздно… Пока он окончательно не превратился в чудовище.